Она все же возненавидела в Мэри то, что та была собою с другим человеком. Сестре, тем более такой простой и честной, нельзя быть человеком вообще – она должна быть просто послушной собачкой, личиком и нравом похожей на свою хозяйку; иначе идея не оправдает себя и Каролина е сможет доказать королеве, что она такая оригинальная и властная, достойная огня обожания, богатства и славы.Слава сыпалась изнеможением Мэри от бессонных ночей и ее мучениями от обилия жирного острого и сладкого, от удушающих корсетов и душевных язв от нескромных комплиментов, взглядов аристократов. Девушка терпела, убеждала себя, что Кораливу это делает счастливой; в итоге найдет себе тоже скромную милость у королевы, если сестре удастся такой игрой добиться расположения Ее Высочества, она сможет поблагодарить Эдуарда за все тепло, поддержку и внимание!Но… оно ускользало от нее, не светя лучиком даже доброго слова от Каролины! Сестра просто играла свою, светскую роль, иногда даже посмеиваясь над Мэри, которая, словно дрессированная птичка, пела привычную, навязанную песенку. И эта песенка еще с большим упоением все же в подсознании оттеняла непохожесть внутреннюю и сходство внешнее.Оно не давало покоя ни тем, что разжигало огонь тщеславия ослепшей от этого сестре, ни от того, что оставило мучиться одного Эдуарда. А все же было столь красивым, приманивающим несветлый интерес знати и ленивое внимание королевы; едва заметный, холодной огонек ненависти Каролины. Мэри уже возненавидела зеркала потому, что они отражали ее – почти сестру, но до конца не желающую становиться ею! И уже с надеждой поглядывала на пламя, которое приносит непоправимое перечеркивание всего…«Все это стало каким-то страшным театром! – в смятении думала Мэри, судорожно запирая двери в своих покоях на ключ и разжигая камин. – Я становлюсь просто куколкой-фавориткой, забывшей свою нить со мною, Каролины и королевы, которой непременно радует, что кто-то одинаково может кивнуть в ответ на ее приказы!.. Но это не правильно; я не кукла!... Мне не хочется больше быть ею!.. Прости, дорогая сестра, ты должна понять, что никогда не будешь мною, а я – тобою!... Будь счастлива от своей неповторимости!»С этими неслышными, горькими словами, почти воющий на луну, от тоски, верно стоящий ночами под окном, Эдуард с ужасом наблюдал, как хрупкая Мэри, бесстрашно закрывает глаза и окунает свое лицо прямо в пылающий камин!.. Он сотряс ночную тишину воплем шока и поспешил пробить собою наглухо закрытое стеклянное окно. Затем он поспешил, не раздумывая, взять горсть льда из комнатного фонтана и с силой кинуть его в камин. Как только огонь потух, он с набегающим, жгучим мокрым туманом перед глазами, поспешил вытащить восхитительную маленькую головку Мэри, в почерневшем, от языков огня, парике, с беспокойством вглядываясь ей в лицо – пламя и лед фантастическим образом не обезобразили ее трогательные черты, только раскрасили половину лица раскалено-золотисто-красным оттенком, а вторую – прозрачно-лунно-белоснежным!- Мэри, милая, что ты с собою сделала?!.. – тревожно ломал руки Эдуард, вернувшись в свое убежище, осторожно смачивая ей лицо настоем из трав, чтобы хоть как-то залечить одновременные ожог и обморожение. – Неужто мерзавка-сестра довела тебя до этого?.. Как она посмела?!.. Я ее разорву за это!..- Не надо, Эдуард! – скромно отмахивалась она, приходя в сознание. – Она не виновата, только хотела поиграть… Ведь она имела на это право?...- Она не имела право тебя вынудить с собою такое сделать! – с горечью возразил тот, со странным упоением взирая на сохранившееся дивное отражение своих грез, пусть и немного затронутое льдом и гнем. – Зачем ты так поступила?.. Ты же могла умереть!..- Ну и что? – внезапно спокойно сказала Мэри, совсем не скучая во дворце ни по кому, кроме сестры, - Зато она осталась бы одна, неповторимая и красивая, приручившая собственное отражение… Теперь оно ушло – зеркало исказилось!.. Мне даже стыдно за это, но и… игра была слишком неконтролируемой!...Эдуарда бросило в холодный пот: какими чарами обладает Каролина, что посмела довести до такого отчаяния Мэри? Что она еще хочет от нее, почему терзает?- Я не позволю ей распуститься и изнурять тебя!.. – твердо изрек он, обещая быстро вернуться и направляясь ко дворцу – необходимо предотвратить «сюрприз», что готовила коварная Каролина ему и своей сестре.- Я теперь полностью узнал, что отличает тебя от Мэри! – дрожащим от боли голосом заговорил он, едва та показалась ему на глаза, прохаживаясь спокойно и самодовольно, перед золотыми канделябрами замка. – Ты не имеешь жалости, совести, сердца!!!- Ну, раз ты умеешь различать нас! – с шокирующей напыщенной фальшью говорила Каролина, поправляя парик. - Вот и слушай суть сюрприза, который вам обещаю, если…Эдуард, казалось, готов был стать пеплом в канделябрах, только бы не слышать ничего от нее, столь мерзко поступающей… Хотел уже было уйти и приковать себя всем к Мэри; как вдруг подумал: «Если я выполню ее просьбу, она оставит в покое Мэри!.. Как же я мог этого раньше не понять! Говори задание, я тебе солнце достану, только бы Мэри была в сохранности и счастье...»И, смакуя эту мысль, Эдуард смело приосанился и с готовностью сказал:- Говори, что за задание, все сделаю!.. Только Мэри оставь!- Хорошо, по рукам! – хитро улыбнулась Каролина и гордо изложила ему суть задания: «Оставайся сегодня со мной, поболтаем, а то скучно мне одной!... А вот еще - пойдешь сегодня, ночью, в мой сад, найдешь мою кормилицу, в черной накидке, и задушишь ее!.. А то совсем житья мне от старухи нет!…».«…Нет, я наверное, зря погорячилась, решив навек тут остаться! – с радостью подумала чистосердечно Мэри, обводя взглядом стены убежища Эдуарда и теребя с теплом записку от Каролины, гласящую: