«Вам тяжело одной, но тяжелые, темные рамки пугают Вас, и одиночество еще не показало Вам своих клыков!.. Клыки ядовиты, губительны, поверьте!.. Потому я и пришел подставить свое уходящее, бессмысленное существование этим клыкам!..».- С чего ты взял, что я одинока и у меня есть рамки, что мне скучно? У меня есть телефон, компьютер, телевизор, мир всегда со мною!..... Ты что-то неправильно думаешь!«Быть может!.. – мягко соглашается создание, - Но чувствую я, что свет машины никогда не заменит стук человеческого сердца!.. Как бы не изранил душу гул суеты».В смущении отворачиваешься и бросаешь что-то невнятное, от чего к тени Франкенштейна вновь вернулась вера, свет жизни. Жизнь набирает очередной, бездумный поворот: вновь чудное творение преодолело стену непонимания, не в силах больше жить без твоего испуга, отталкивания и бегающих глаз. Этот оборот тьмы и свалившейся усталости от ищущих тепла серых глаз.Критически оглядываешь пространство вокруг тебя: все твое окружение – тусклые шкафы и комоды, неинтересные вещицы и картины. Тщеславие немного навязало мысль о том, что публика не воспримет восторженно твой роман и истории без живого доказательства – без создания.«Нужно вытащить его в свет! – сладостно планируешь ты сенсационное событие, - Конечно, внешне он – чучело, но… Ведь я уже успела растрезвонить о том, что монстр существует! Логичнее всего будет все же показать его публике… Как бы она его не восприняла, все бы поняли, насколько правдива моя история и сколько мне пришлось пережить ради ее написания! И поймут, что я достойна чего-то большего, чем прозябание в мерзком замке!..».С этой мыслью ты решительно вкрапляешь в атмосферу постоянства. Правящую в особняке, интонаций перемен:- Надо срочно поговорить!.... Выходи!Тень Франкенштейна бесшумно приблизилась к тебе, обращаясь в слух.- Тебе же надоел этот замок, правда? – мягко спрашиваешь ты, - Может, стоить его покинуть?«Мне некуда идти… – откровенно ответило творение, - Мир стал мне чужим. Но, только, если Вы этого хотите!..»- А ты хотел бы пообщаться с такими же творениями, как я? – очень осторожно пытаешься сбить дивную интуицию творения с верного следа.Увы, записка неумолимо предлагала проверенные дивными глубинами опыта постулаты: «Нет других миров… Нет и других созданий, подобных мне… Подобных Вам. Даже если они есть, то они будут принимать Ваш мир более слепо и придирчиво, чем я, тень. Тень уж давно отжила и потому пугает, отталкивает… Прошу, Ваше же сердце ранит мое присутствие: Тень направит к Вашему свету темные краски шумных мыслей!»«Вот телепат! – с явным раздражением думаешь ты, - Какое ему дело, что о нем и мне будут говорить!?... Пора ставить ему ультиматум».Усталый взгляд создания побудили в тебе желание расшевелить это пессимистическое существо с мировоззрением консерватора, безразличного типа дедовских мыслей. Мысли прошлого и ушедшего, однако, сияли перед глазом высоким, бледным юношей, вполне скрывающего за пылью боли и усталости милую, трогательную внешность. Ничем не яркую внешность, тихую, немую.«Немой… - с неким чувством власти над безмолвной тенью думаешь ты, - он и вопросов задавать не будет! Тем более такой вялый субъект… Выдрессировать его можно в два счета, стоит только показать, что мне это нужно!.. Мне это действительно нужно, так что пусть откидывает все свои туманности и покоряется!».- Дай-ка я тебя приукрашу, а то ты черненький, тусклый!.... – решаешь ты опереться на лесть и ласку для достижения своей последней надежды о полноценной связи с обществом, миром, мечтами, богатством и счастьем.Тень Франкенштейна опустилась на стул и напряженно уставилась на давно потухший камин. Физически она ощущала, как ее взъерошенных черных волос касались ножницы и расческа, как чистился ее маленький и тесный костюм.«Но это – неправильно! – ощутила тень душевно, - Разве может быть одет призрак?... Может ли свежевымыт и модно причесан отблеск прошлого? Ведь оно прошлое, оно не должно быть никак связано с настоящим. Потому, как это непримиримые противоположности – одна отторгнет и вытолкнет другую, оставив неизлечимые раны. Раны. Как я посмел согласиться на это, ведь мой лоск ранит ее разочаровавшуюся душу!.. Увы, это пока для нее игра, ею желаемая игра. Игра, пусть она забавляется, чувствует легкость, радость и счастье хоть малость!.. Пусть все будет так, как она пожелает…. Но чем я смогу ее защитить, ведь мое существо тускло, обессилено и беззвучно!? О, чем же мне тебя оградить, чем?»За этими мыслями, творение совершенно неожиданно открывает для себя интонации перемен вроде бы давно знакомых и постылых вещей: раздался резкий звонок в дверь. Получив твое распоряжение немедленно удалиться в тень угла гостиной и быть там до вызова, оно с обреченностью и тоской, опаской и тревогой за тебя наблюдало картину громкого входа в особняк сэра Туверльда – заказчика твоих книг.В ответ на льстивое и сухое приветствие, вальяжное расположение в старинном кресле, ты с удовольствием отзываешься на вопрос банальный и темный: «Как Вы живете в таких условиях?». Отзываешься с достоинством хозяина долгожданной фортуны:- Вы знаете, мистер Туверльд, я живу хорошо. Не смотрите, что этот замок запущен, - с сладкой приторностью в голосе вдохновлено повествуешь ты, сгущая краски, - Я встаю, завтрак мне готовит личный повар…. Потом я сажусь за работу… В это время почту и уборку (в случае нужды) делает мне горничная…. Каждый вечер мой личный менеджер приглашает ко мне всех моих друзей, и мы устраиваем неплохие, шумные вечеринки… Так что я имею постоянное вдохновение, источник полноценного труда и отдыха!... Живу хорошо, но, признаться, совсем не против переехать куда-нибудь в другое место на гонорар от романов…Когда же разговор зашел о творении, и тень покорно вышла по зову, ты, казалось, совсем расплылась в мечтах и победах над ярким воображением заказчика. В предвкушении достатка в жизни, на вопрос: «Ну и что бы Вы хотели сказать своему живому источнику вдохновения?» ты, не колеблясь, отвечаешь:- Хочу сказать, чтобы не брало ничего в свою перекроенную голову и не пугало людей, не мучило своими телепатическими, паранойными способностями!.... Пусть всех оставит в покое – ни кому от него все равно не было ни жарко, ни холодно!...С этими словами ты ушла в новую жизнь. Незаметно, красиво устроив яркую презентацию свихкниг и тихо забрав гонорар. Погрузив Создание в какую-то неведомую метель безразличия со своей стороны и увлеченности предвкушением новой жизни.А она была близка, щемяще близка сердцу Творения. Оно стихой радостью и грустью наблюдало, как внедряется бурный поток радужной жизнив его темную тихую обитель. И ощущало: уходить – не страшно. Это благородно поотношению к тебе. Ведь ты устала от прежней жизни в мрачном замке и отрекаешься от чувств долга перед своей обузой – Творением.Это было удивительное чувство для сердца Тени Франкенштейна, будто открывшее ключ от всех твоих разочарований и ее иллюзий. Вместе с этим чувством она с облегчением погружалась в знакомый сон забвения, в еемир. Сквозь все туманы этого мира, до нее, наконец, доходило явление.Явление того, что она вновь вернет себе свой прежний покой и одиночество. Оно с силой вырвалось на волю с прощальной запиской: «Благодарю Вас за все!.. Наслаждайтесь своими успехами и не думайте обо мне!.. Я – лишь немой герой Вашей книги!.. Который с теплом провожает Вас в свободу!.. Идите!».Оно засияло тихою луной и каким-то волшебным, вечнымдля Создания ароматом подаренной тебе на прощание розы, блеском почти призрачной слезы и... звуком. Самым печальным, глубоким отголоском целого мира –звуком твоего ухода, эхом солнечного, бесконечно укрепляющего Творение чувства– любви к тебе...