мчужно раскрашенным воротником платья незнакомки, такой простой и живой, такой… милой и очаровательной, по сравнению с недовольно стоящей луной, только успевшую снять (для избегания проблем) маску непричастности!Все это промелькнуло и вернулось черной стороной,прямо засасывающей в бездну отчаяния выкриком: «Ты что молчишь? Даже не смотришь на меня, меня, простоявшую столько и ждущую тебя так верно!.. Или тебе приглянулась эта дешевая тряпка?!.. Ты смеешь вот так на нее смотреть,забыв обо мне?!»Юноша окончательно стал уверен в своих, все еще отталкиваемых,нестерпимо черных догадках, и больше тянулся к спасшей его девушке, бережно обтирающей его махровым полотенцем и скромно трогающей его лоб мягенькой светлой ручкою,чтобы убедиться, что он здоров, и горячо убеждающей непросветно закрывшуюся, всвоей самовлюбленности и лживых оправданиях, звезду, что «нет ничего ценнее, и не должно быть, тем более сейчас, и для вас, чем спасенная человеческая жизнь,здоровье и душа, далекая теперь от, уже намеревавшегося засосать, моря!»Оно, роковым и печальным образом, все же отпустило от себя то, что так трагически рвалось наружу, в мир, лишенный тишиныи согласия; но за это все еще дающее милость сохранения его лунных пузырьков ирадужных рыбок. И этот миг слишком ярко и заметно, быстро уносящийся вдаль и приносящий этим близкое непоправимое, мелькал вдали моря красивой, маленькой розой, замеченной, но забытой на своем месте, самоотверженной девушкой ради сохранения жизни человека – юноши, мелко и благовейно задрожавшего от, ежесекундно крепнущего, желания исправить ошибку и обрести счастье…Которое не терпело поводка, снова затягиваемого луной,истошно орущей: «Убирайся, кукла размалеванная вон! Вон, мерзавка, пока жива! Мало того, что ты смела вмешаться в мои планы, ты еще и не принесла розу! Или неси ее или вон, пока еще живешь и хлопаешь своими бесстыжими,смазливыми глазками!»И этого было достаточно, чтобы, провожаемая оглушающими понуканиями самодовольно улыбающейся луной, мольбами, порывающегося удержать ее от безумного шага, юноши «вернуться и не губить себя из-за жалкого цветка!»;девушка скромно пошла в сторону моря. Миг и она, лелея внутри миссию сделать мечту юноши полно свершившейся – вернуть розу, чтобы звезда не сердилась на него и любила его ласковую преданность – побежала в воду за нею, едва видной на горизонте.Он был настолько просторным и глубоким, что словно отражал весь мир моря. А оно было обеспокоенным и мятущееся безразличными волнами,чувствуя мгновения тьмы холода; он длился страшными и мучительными секундами,когда отзывчивая девушка в кремовом, неумолимо намокающим и тяжелеющим платье,взяла с натугой розу и, задыхаясь под, не заглушающими встревоженные крики сберега юноши и огрызания, затянувшейся черным, луны; набегами ветра, плыла изо всех сил…Они, почти пискнув и эхом приблизившие мгновения глубины, покидали ее и этот мир, возвращались (будто в искупление робкой просьбы не умирать волнам) в изумрудное дно моря, слишком пугающее мелькающими водорослями и кораллами! Они успокаивали и говорили, что девушка еще не видела той сказки, которую сердцем ждала всю жизнь; но теперь она беспокоилась, сильно нервничала… не от того, что промокшее платье отдавало неприятным холодом и дрожью, и не потому, что роза почти выскальзывала из рук, при этом волны не отступали!Они словно пленились красотой и простым, мягким и живительным нравом девушки и теперь строили из себя ежесекундно рушащиеся решетки темницы и цепи, скрежущие и… опьянные уверенностью, что скоро заполучат новую игрушку. Но ведь девушка совсем не хотела быть ею, она не была уверенна, что имела право так быстро уставать,когда на берегу ее ждал человек, нуждающийся в ней (даже больше, чем могла очерчивать это понятие роза, крепко сжатая в ее руках)!А море, словно с гулом отсчитанного собственного времени теперь осознавало свою низость – это ведь оно надумало вообразить себя более полезным и высоким небом, но не заметило, что давно перевернулось,допуская леденящую колыбельную волн. Ее скоро совсем стало не слышно для девушки, она внезапно заменила все, что почувствовала когда-то и в один миг,думала на одну мысль: «Я хочу добраться до берега, меня там ждут!.. Плыви быстрее, а то замерзнешь… Кидай, кидай розу – в ней нуждаются!»И слабая рука девушки изо всех сил выпустила цветок изрук, стараясь попасть в, протянутые к ней, руки юноши. Он уже проклял тот миг,в который встретил розу, что должна была нежить самолюбие звезды, вновь безразлично накрашивающую себе глаза напыщенного обаяния. Оно было поглощено только тем, что негодница в кремовом платье, грозившая увести ее парня,исчезнет из ее жизни, обещавшей столь золотые, выносливые и преданные плечи юноши. Он же бегал вдоль береговой линии, неотрывно, со слезами на глазах,следя за всеми движениями спасшей его и истошно призывая на помощь.Увы, она была какой-то мелкой, безразличной, слепой и пугливой: никто не замечал, что происходит что-то, угрожающее им или одергивающее их совесть с весомой причиной – плыла какая-то симпатичная глупышка, нелепо вновь вцепившаяся в намокшую, малюсенькую и ничем, впрочем не примечательную, розу. Она,так жалко застывшей прелестью, еще больше оттеняла щемяще хрупкое милое существо девушки, медленно и мучительно теряющей сознание, сотрясаясь в судорогах,вызываемых несносным холодом моря. И все же, смелая и неумелая, чуткая и слабая,она быстро и усердно работала посиневшими и чуть сморщившимися, изящно тонкими,руками, чтобы достичь берега.Он стал, самым неожиданным и печальным, свидетелем того,как… юноша поглядев, наконец, после суетной просьбы звезды подержать сумку(чтобы она могла спрятать столь драгоценное для нее ожерелье), на берег и… Закричал внезапно немым шоком, чуть не упал в обморок и, бросившись перед… выброшенной волнами, навеки уснувшей, девушкой, крепко сжимающей розу; готов был на себе с досады рвать волосы. Что,как ни эта боль, могло хоть как-то спасти его рассудок, не знающим, как жить после потери… той, что была для него целой, неповторимой и освещающей море холода иллюзий и духоты суеты вокруг, жизнью и, наверное, станет солнцем,гораздо более теплым и ярким, чем, неважно хмыкнувшая и ушедшая, звезда (ей было важнее успеть за миражами, питавшими ее стеклянный внутренний мир).Он пережил мгновения глубины страшной темноты борьбы сопять встающими убаюкивающей, засасывающей силы и все яркое, ценное, тусклой тюрьмой трусливыми волнами и… лабиринта неясных отголосков, зовущих его в море,казалось, жадно спрятавшее бесценную жизнь спасшей его девушки, теперь навек согревшей его одинокое сердце, гулом моря и нежными лепестками розы, крепко помнящей ее голос!..