Листья шага……Порою становятся лучиком солнца, которое прячется то за тучами шума, то за… огнями города. А как порою они незаменимы!Это знает, притаившаяся в тени зала… фигура, что, снова и снова, со вспышками дневного ожидания впечатлений, окружается настырными посетителями.Ее владельцы почему-то упорно сопротивляются отдаленному звону негодования времени, утверждая с притворным эхом заботы, что «нет ничего плохого в том, чтобы на нее посмотрели!».Но, откланявшись посетителям, они холодно накроют ее целлофаном и оставят в полной темноте, до следующего показа, вовсе не обратив внимание на тихий и осторожный стук ее сердечка; когда зал пустой……Становится ясно, что, во все это время, золотые капельки часов только жадно отнимают такое простое, ни чуждое ни кому, чувство – знать, что ты не один.Но вновь закрыта перед фигурой дверь и за окном шумит ветер с дождем, соревнуясь в ритме с проезжающими машинами. И все кажется гармоничным и даже скучным, неживым – обернутая фигура, погасшие нарядные лампочки возле нее, но…Стоит взглянуть на нее, словно что-то желающую сказать и протягивающую руки, как предстает совершенно новый миг: удивленная, маленькая и хрупкая, девочка, одетая в простую рубаху, чуть смешно с непривычки падает со ступенек, спрятавшихся под горой дров (на которых она стояла); пугаясь тьмы и незнакомых, царящих вокруг звуков, поспешно ища глазами того, кто мог бы помочь ей освоиться в новом мире.Девочка, наверное, грустит, что нет в нем больше свежего запаха леса и птиц, нет даже сумеречных замков, с яркими дворами королей и суровых башен стражи: есть только белая холодная лента, ведущая сквозь ночной туман к афишам, киоскам, магазинам, домам-небоскребам, в которых… никто о ней не знает; ее с жуткими издевками прогоняют, ведь она чужая.И девочка попытается убежать из города, робко ощущая замерзающие пальчики и ища выход из сети улиц. Но, однажды, глядя на улетающие вдаль листья, она поймет – город везде!Было гораздо терпимее без его душащих масок, там, где ее уха до сих пор касается грохот телег, шум крепости, цокот копыт и… выкрики толпы, лязг мечей, гул развевающегося флага и эхо колокола……Но она не может вернуться назад, на его, пусть мрачный, неизбежный, но родной голос; ведь ее приковали цепями к искусственному дереву, небрежно кривляющимся припаянной ржавой надписью.А на нее легкомысленно показывают пальцем… посетители, регулярно озвучивая комментариями, бесцеремонно пытаясь пройти к горе бревен поближе, дотронуться до, обреченной все это видеть, девочки.Она же стоит слишком высоко, наблюдая за роем толпы, снующей беспрестанно вокруг нее, будящей выкриками и жалобами; что порою дразнит ее и издевается, безмолвно аргументируя: «что такого, ведь ее время прошло, и мы платили за то, чтобы позабавится здесь?».И девочка чуть заметно жалобно вздрагивает глазами, когда, сквозь пугающие льстивостью и хищностью лица, к ней подходят владельцы; наверное, все еще надеясь, что они, видя все ее мучения, ее пожалеют и отпустят.Увы, они лишь расплываются в льстивой улыбке перед посетителями, бестактно, рисуясь, указывают на нее богато убранной тростью и начинают сухо цедить факты о ее «прошедшей жизни, совершенных подвигах».Закончив об этом однообразное и обидное повествование, они принялись расхваливать работу скульптора, свое «оформление этого шедевра», внешность девочки, тихонько опустив пониже руки от разочарования и боли……Это ощущение вновь торопится сжать искусно стилизованные оковы, будто едко говоря: «не пытайся кричать, убежать – ты лишь манекен, впечатление от которого покупают для твоих хозяев!».И девочка с отчаянной покорностью поднимает руки на механически-привычную высоту, с испугом ощущая свои маленькие капли на своих щеках – неужели ее прошлое снова вернулось и ее заставляют мучительно улететь в неведомую тьму; за капризные мнения королей, стажи, толпы.Она же проходит мимо, безнаказанно играясь с фигурой, полагая, что она – просто забавный старинностью мелькающий огонек от скуки в пестрящем неоновыми удовольствиями мире; не видя, как……В пустой тьме зала девочка смотрит сквозь целлофан на ночные капельки дождя, преданно ожидая, что когда-нибудь они согреют ее замерзшее от суетливого шума города, сердечко листьями шагов…