Улетевший туман
Овевает дальнюю теплую страну. Настолько красивую, что даже куколки жительниц этой страны были неописуемо хорошенькими и дорогими.Но цена не волновала Героя. Он же покупал куколку для своей племянницы – взбалмошной девочки, не привыкшей, чтобы родственник не достал по ее капризу редкую игрушку. Она была в тот миг «единственной радостью жизни». И все это не касалось его важной предстоявшей конференции, усталости и спешки, обрамляемой уходящими неудачно такси, непробивною толпою и слепящими рассеивающими неонами глубокого ночного пира города.В нем вот-вот рисковали закрыться бутики, торгующие теми статуэтками, столь приглянувшихся племяннице. Герой, набивая шишки, пробираясь сквозь темные зловещие ветви толпы, все же дошел до магазина, потратил почти все наличные на куколку. А после – побежал за такси, со столь редкой удачей остановившейся неподалеку, в впопыхах выронив только что купленный подарок.Он маячил красивым платьицем среди пестрых одежд и теней, темных огней. Что еще они отобразили – вот вопрос, который почти непосещал бы голову Героя, если бы он не увидел, как к его блестящим туфлям снова мягко шлепнулась миниатюрная, смазливая копия жительницы теплой страны, подолы платьица которой были омываемы тихим красным ручейком.Герой оглянулся и отыскал глазами неестественно прижавшуюся к каменной стенке лестницы девушку. Многие проходили мимо нее и презрительно называли «падшей алкоголичкой», «бездомной, совесть потерявшей». И никто не хотел в суете заметить, что красный ручеек шел от ее, самоотверженно облегчившей груз Героя, головы, небрежно остриженной под ураганную моду города.Вдали мелькала еще и племянница, которая беззаботно игралась с длинным шарфом, отливающим дорогой блестящей тканью. Она, завидев куколку, быстро подбежала к Герою и потребовала показать подарок. А для него…шумы сместились в одну тишину ручейка, убегающего от толпы города.Наверное, он устал подчиняться его законам и хотел мелькнуть своей звездочкой в тумане неона. Но улица завистливо не отпускает от себя все, что так легко можно погрузись в вечный липкий сон.И эта цель достигнута, а родственнику взбаломошенной девочки было горько показывать игрушку – она слишком щемяще досталась… придирчивым рукам, отшвыривающим куклу и исчезнувшими в новой, сиюминутной шелковой забаве!Герою было стыдно – он не являлся самим собой –благородным, красиво оформленным сборником доброты и щедрости. Все оказалось туманом, все растаяло перед этой простой девушкой, напоминающей о себе эгоцентричным прохожим теперь лишь красным ручейком.Он отразился в Герое – что могло быть кошмарнее этого, в сияющем гарантией силы и сытости городе? Он откинул от себя все предстоящее, быстро изменяющееся, ради трагически-спокойного и должного – он подошел к девушке, аккуратно уложил у лестницы и вложил ей в руки куколку – чуть треснувшую от удара об равнодушный асфальт, и ушёл, желаю, чтоб этот миг потерялся в улетевшем тумане. ..
Ужа... сны... -прекрасны! :)
Он, свернувшись калачиком под пнем, спит и видит огромное существо, чем-то напоминающее его грациозностью."Лошадь!" - сказал сам себе уж и проснулся.После сна он находился в теплом помещении, украшенном кучей блестяшек, картинок, игрушек и статуэток (он и сам мил, как игрушка, хоть был абсолютно живым)."Лошадь!" - с маленькой досадой и грустью, оттененной коварной змейкой зависти, вновь повторил уж, от скуки укладываясь спать, даже не обращая внимание на сытные котлетки и бекон, уютную жердочку с декоративным пнем для сна.И он торопливо под него скользнул и забился куда поглубже; и вправду было от чего так сделать: повсюду пестрели картинки, игрушки, статуэтки, блестяшки, изображающие разноцветных, разнообразных, однако, в целом одних и тех же существ - чем-то напоминающее его грациозностью.Она мягко, с приветливой дружелюбностью катает на мощной спинке ужа, с удивлением и приятной кротостью обнаружившего себя, проснувшегося от бодрого ржания и цокота копыт (лес сверкал снежком, перестукиванием дятлов и прыгающими в небе звездочками).Он тихонько улыбнулся и крепче прижался к новому другу, от этого еще ласковей тряхнувшего теплой и мягкой гривой, все дальше и дальше шагая по лунной тропинке белоснежного леса."Лошадь!" - с теплотой, сладко посапывая, подумал уж, уж крепко обнимая собой мягкую крошечную игрушку, изображающую ее - существо, чем-то напоминающее его грациозностью...