«Тихо ты! – гневно шикнул на него товарищ повыше. – Еще больше шума поднимаешь, чем кто-либо!.. Тащи банку – мы избавимся от крысы!».
Пока сий, блестящий стеклянный и грозящий невыносимыми мучениями Лори, предмет готовился, Мышь только и думала, что «пусть сто лет не будет ужинать, чем сто лет будет мучиться из-за друга, попавшего в беду».
Она оставила типов и изо всех сил делала условные знаки Крысенку, чтобы тот не подходил близко, но он, будто специально, отвлекающе и несколько раз подбегал к банке с замасленными краями и аппетитно пахнущим сыром, быстро делал вид, что кушает, а потом скрывался, оставляя приманку нетронутой и типов – шокированными.
«Да она что, издевается, что ли?» - орал пышный так, что напрочь отбил остатки мысли об ужине у Маленькой Летучей Мыши.
«Я тебе сколько раз твердил, не кричи!» - брызгал слюной на него высокий товарищ, судорожно трясся за грудки. – Тащи мышеловку, да без звуков!».
Ситуация накалялась: Крысенок расслабленно наблюдал древние портреты, а мышеловка уже была установлена. И кровь все дразняще капала, и типы куда-то очень спешили, подхватывая тусклые сумки, с напиханными туда блестяшками, и устремившись к выходу из темного места, где все пищал заинтересованно Лори.
«Ну прикончи ее хоть молотком, раз мышеловкой боишься!» - шепнул высокий тип и протянул своему товарищу молоток.
Такого поворота событий Маленькая Летучая Мышь не могла допустить: она с яростным клацаньем набросилась на типов, нанося удары крыльями и царапая их коготками, смело уводя за собою от… слишком залюбовавшегося Крысенка, находившегося было уже в шаге от смертоносного, увсеситого удара. Он даже вздрогнул и притих, наблюдая глазами, как типы, корчились и махали руками, бесцеремонно (хотя так почему-то клятвенно остерегавшие когда-то тишину) орущие, они спотыкались о разбросанные бутылки, мусор, задевали ветхие полки, с которых ежеминутно скатывались книги, статуэтки, инструменты!
Все это сыпалось на типов, Мышь, но ее не пугало все это – снова и снова она преданно подталкивала Лори в безопасный угол, при случае подхватывая падающие на него вещи и кидая их в, беспрестанно вопящих, типов. Это они, с злостью на весь мир, пассивно наблюдали, как, на царящий шум, прибежал усатый мужчина в фуражке (с командой похожих на него), как Маленькая Летучая Мышь удовлетворенно улыбается рядом с восхищенным Крысенком, осознавшим, что его подружка задержала… гнусных воров, укравших дорогостоящие ценности! Из-за ценностей воров увели, а Мышь и Лори… снова оказались в родном ночном лесу.
«Ох и молодец же ты!» - не переставал хвалить ее Крысенок, с удовольствием обнюхивая знакомые листочки и паутинки.
«Это пустяк! – скромно отрезала та. – Главное, что мое чутье на кровь кому-то пригодилось!».
И с этим тихим ликованием Маленькая Летучая Мышь снова с упоением закружилась в небе, озаряемом миром Ночи Первого полнолуния....
Романы
Египетская... ночь...
Осторожно вновь клонила меня в сон, или вернее сказать - в волшебную дрему, в магическом миге которой я утопаю в белоснежных лучах...Улыбки и кроткого взгляда той девушки, чей танец и пение, чье необычное, для моей страны, платье, вновь убаюкивают меня, однако...Плененная персиянка - девчушка Неферти снова окрикнула, раздраженно срывая оружием травы, казалось, именно той страны, из которой волшебным напевом нежной птички манила к себе моя мечта; мы прошли еще немного, но тут...Заботами наглого воеводы Рамзеса, осторожное прикосновение к другой стране, культуре и языку, мирку (который был чем-то похож на наш), сменилось...Непростительным весельем для моих солдат и моим позором: запылали крыши низеньких домов, упали причудливые беседки со статуями, обрушились храмы и сады, затопотали кони и, точно волки, бросились на мою свиту собаки, охраняющие провизию, скот, ценности, перепуганных женщин, стариков и детей.Они кричали, плакали, убегали и отчаянно сопротивлялись кучке типов из моей стражи, которой руководила бойкая Неферти (она с удовольствием поджигала, топтала, била и ранила оружием, выражая месть и бессильную злость, ненависть к моему народу и ко мне); я...Не вытерпев, соскочил с колесницы и с размаху дал ей подзатыльник, забрав ее оружие, больно задев украшение на ее уборе и судорожно надев на нее наручники, проследил, чтобы ее посадили на цепь, как ошалелую собачонку и не давали еды-питья, пока та не присмиреет; а сам...Поспешил к центральному домику, окруженному встревоженной стражей и пушками, палящими по моему флоту, служанкам и коням (это, скорее, дом вождя незнакомого народа).Кликнув к себе четверку, наиболее тихих и верных, слуг, наспех вскочил вовнутрь домика, упав на колени и, отшвырнув от себя кинжал, плетку и крохотный скипетр, стал припадать к половицам, вымаливая прощения за поступок Рамзеса, Неферти, воинов, клятвенно обещая "остаться другом и братом для этой страны" (персы, кровожадно и дико не раз налетающие на мою землю, убили во мне желание лишний раз брать в руки меч).Вождь, которым являлся почтенный старик в широких убранствах, чем-то напоминающие доспехи, припадая ухом к кругленькому мужичку в плаще и смешном уборе (то, вне сомнений, был толмач), с недоумением и... каким-то снисхождением поглядывал на меня - молоденького парня, в аляповатых украшениях и со странным говором, только-только, словно, взошедшего на трон, одетого во вполне мужественную темную тунику воина и совсем немужественно бьющего поклоны и целующего ему руки.После моей пафосно-неловкой тирады о том, что "лучше скудную чечевицу есть рядом и в мире, чем вино пить на поле брани", он встал с низенького трона и, учтиво поклонившись мне, твердо изрек, что "прощает, не впервой, не держит зла на гостя, пусть и неосмотрительного, готов беречь наши мирные и добрые отношения", после, не слушая мои благодарно-восторженные толки об "теплой стране, интересных пирамидах, красивых рабынях и удобных механизмах"...Чинно вышел из домика, многозначительно положил перед всеми свой меч и ветку пахучего, розового цветения с мешочком острых специй, потом принес оттуда мои принадлежности правителя и положил рядом, вернее, перемешал (тем временем, очевидно осознавая торжественность и спасительность момента, воины и представители обеих сторон стояли без единого звука, кланяясь и меняясь вещами друг с другом); и...Далее... будто ночь поспешно ушла, хотя еще луна празднично рисовалась облачками и прохладным ветром - все кругом вдруг принялись обнимать, целовать, угощать друг друга, освобождать пленных и перевязывать раны (и только Неферти равнодушно, поначалу, отворачивалась от, примкнувшей к ней, Анксу-Амо, милой девушки - невольницы-мулатки из той страны, очень похожей на нее убором, лицом и одеянием).Когда уже подкрадывался рассвет, пронзительно четким силуэтом нежно-розового, огромного солнца (я такого никогда не видел), вождь гостеприимной страны устроил пир, на котором пели красивые мотивы, играли на барабанах и флейтах с продолговатыми странными арфами, колокольчиками и веерами и танцевали так необычно, что забыть невозможно, выпивали и ели много угощений, весьма приглянувшихся моему нутру; вместе с тем...Седобородые старцы сидели рядком в коврах и подушках и рассуждали о звездах, дожде, снеге, ветре, мысли, чувстве, детишки спешили обзавестись друзьями и поиграть в новые для себя игрушки под пышными ветвями деревьев, знатные дамы кокетливо стреляли глазками по моим царедворцам и играли в фараон, горячась и ставя свои причудливые заколки и подвески для нарядов, усталые, сытые, охмелевшие и довольные солдаты жеманничали с хихикающими служаночками, подававшими подарки и лакомства; вот и...Мне, в минуту, когда мое смуглое и изнеможенное долгим путем, лицо все еще заливалось краской от стыда за случившийся конфуз и непоборимое чувство сонливости, стеснительно поставила миниатюрную чашечку с чаем одна из них; что-то подстрекнуло меня взглянуть на нее, вот...Внезапно все замерло, ощутилось снова капризное сопение издерганных холенных лентяек-лошадей на колеснице, тихая ночь и свежий ветерок, а главное - чувствую снова, как белые лучики чего-то сказочного... оживили ту девушку, от которой не спалось и неясно будто засыпалось все время, с застенчивыми карими глазами раскосого взгляда, бледными и едва смуглыми круглыми щечками, нежными, как у ребенка, приветливой улыбки, оттеняемой пушистыми ресницами, с гладкой черной головкой, теплыми руками, быстро и аккуратно забирающие объедки, не только мои, но и моих соседей - скучного обжоры Имхотепа и скромного деликатного болтуна Джосера.Вождь, приятельским похлопыванием по плечу вернул меня в реальность, с каким-то отблеском очарованных надежд и грез свернувшей мне голову, провожающую ее быстро-аккуратные шажки в близраскинувшийся шатер (пир устроили за стенами деревни-крепости).Он, с несколько осоловелым подмигиванием, гордо сообщил, что "эта девочка подобна статуе доброго журавля-оборотня - вроде и не каждый, не всегда, не везде познает на себе ее благодать, а украсть все хотят, хоть в подвале от всех ее прячь... Вот так, сынок Тутанхамон".Следуя хорошему тону, я чуть улыбнулся вместе с ним, с притихлой опаской поглядывая на собственную идею, безумную и так давно взращенную с оглядкой на ее благовейную реализацию