Вольский казался ошеломленным.
— Переоценить все, что происходило в эти годы… Ну что же, товарищ Каменский, как вы думаете, повториться ли это снова? Вернуться ли Карпов и его корабли в свое время, как те американские эсминцы?
— Возможно… А возможно, что нет. Никто не может знать точно. Однако я скажу другое. В случае необходимости мы можем забрать их домой другими средствами, и я полагаю, мы должны начать прорабатывать эту возможность немедленно.
— Другими средствами? — Вмешался внимательно слушающий Капустин.
— С помощью стержня, который, как ты сам сказал, вы спрятали в Шкотово-16.
— Верно! — Вольский ощутил, что к нему вернулась жизнь. Я знаю, что мы можем сделать. Добрынин сейчас на Каспии, готовит операцию по эвакуации Федорова. Если этот другой стержень покажет те же эффекты, что и Стержень № 25, с его помощью мы сможем отправиться в прошлое за «Кировом» и остальными кораблями. В случае необходимости, мы сможем получить стержень из Североморска. Если «Орлан» остался с «Кировом», на тем также ядерная энергетическая установка.
— Если я понимаю ваш план, адмирал, Добрынин находится с стержнем № 25 на борту «Анатолия Александрова» на Каспийском море? Но как вы можете быть уверены, что он окажется в том же времени, что и Федоров?
— Стержень № 25 очень точен. Похоже, он проявляет сродство, следуя вашей терминологии. Он отправляет объекты на семьдесят девять лет в прошлое — относительно точно.
— Тогда это не принесет нам пользы. Если мои расчеты верны, я отправлю вашего инженера и «Анатолий Александров» в Каспийское море в 1942 год, а ваш флот, согласно этому письму, оказался в Охотском море в 1945, в 6500 километрах на восток! Людям Добрынина придется очень долго добираться туда с стержнем управления, через весь Советский Союз, и очень долго ждать, если они все же туда доберутся.
— Мы должны рискнуть, — решительно сказал Вольский.
— Но как вы бы сделали это — от Баку до Владивостока?
— Это невозможно будет сделать по суше. Нужно будет лететь, но мы не сможем взять с собой большой самолет, когда «Анатолий Александров» начнет свой небольшой эксперимент. Но мы могли бы посадить на его крышу большой вертолет… Да, — Вольский начал просчитывать в уме.
— Это должен быть вертолет, — решительно сказал он. — Другого пути нет. Нашим лучшим решением будет Ми-26, но даже у него максимальная дальность составляет 2 000 километров. Как вы уже сказали, мы говорим о полете в 6 500 километров от Баку до Владивостока. Придется использовать большую часть полезной нагрузки вертолета для размещения дополнительного топлива, но мы сможем это сделать. Фактически, мы могли бы использовать модификацию Ми-26ТЗ. Она представляет собой вертолет-заправщик с дополнительными 14 000 литрами топлива во четырех внутренних баках. Мы могли бы добавить еще четыре и довести запас до 28 000 литров. Прибавьте собственный запас топлива, и его должно оказаться достаточно, чтобы добраться до Дальнего Востока.
— Едва достаточно, — сказал Каменский, прикинув в уме.
— Как только они доберутся до берега, мы сможем вызвать «Киров» по рации и договориться о встрече.
— После долгих трех лет ожидания, — сказал Каменский. — Что, если с кораблем что-то случиться прежде, чем вы сможете выйти на связь?
— Если все пройдет нормально, мы дождемся прибытия.
Каменский поднял бровь.
— Да… Я полагаю, вы правы.
— Один момент, пожалуйста, — сказал Капустин со смущенным выражением. — Вы говорите, что Карпов отправил эту записку, послав своих людей в пункт материального обеспечения во Владивостоке, я прав? Тогда очевидно, что ваш вертолет не ждал его там, когда корабль появился в 1945, или, по крайней мере, им не удалось установить связь. Я прав? Значит ли это, что операция обречена на неудачу?
Каменский задумался.
— Очень проницательно, Герасим. Однако Карпов должен был сначала отправить эту записку, чтобы сделать операцию возможной. Иначе откуда бы мы знали, где он и как бы запланировали это? Все это очень сбивает с толку, но, возможно, в тот момент, когда Карпов отправил письмо, все изменилось. Все это значит не так уж много само по себе, но этого могло быть достаточно, чтобы изменить всю линию причинности и дать нам эту возможность. Но кто может знать наверняка? Что же, пусть Время само рассудит.