Попытка рационализировать происходящего помогала отгонять навязчивые картины. Как фотокарточки, они непрошено застилали взор. Щелк – брюнетка смущенно смеется над шутливой попыткой Оливера заигрывать. Щелк – ее потухший взор, направленный в никуда. Я знала, что когда-то придется пережить собственные эмоции, на долю отдавшись ужасу, хотя бы поплакать. Но не здесь и не сейчас, не при всех.
Под перебирание воспоминаний и сопоставление фактов, плечи рыдающей перестали содрогаться. Наблюдая за невидимой точкой, мы обе молча, с бледными лицами, ждали стражу, когда к нам присоединилась хозяйка магазина. Такая же бледная и с трясущимися руками, она приобняла с другой стороны девушку. Так что теперь мы втроем переживали происходящее вместе, что давало каплю успокоения, что ты не один на один со своими переживаниями.
Вязкую тишину нарушил скрип открываемый двери, приносящий за собой топот ног. Их было пятеро. Все в темной форме, со значками, напоминающими голову волка. С их приходом застывшая тишина взорвалась осколками четких команд и действий. Все пришло в движение. Магазин оцепили снаружи видимым заклинанием, а пара стражей встала на дополнительную охрану периметра. Остальные же прошли к месту убийства. Хотя вскоре к нам вернулся тот, кто отдавал команды, не задержавшись слишком долго там. Оборотень в возрасте, с проседью в висках и желтыми глазами, напоминающими звериные, представился следователем. Мистер Крайт, разъяснил нам, что будет происходить далее и избавив от неизвестности, отвел миссис Малькис в сторону, чтобы опросить. Расположившись в другой части магазина, где их почти не было видно из-за огромного растения, напоминающее пальму, они оставили нас снова одних в своей личной тишине на двоих. Я понимала, что рассказать мне будет очевидно нечего и это сбивало с толку. Поэтому убедившись, что перемещаться нам можно, хоть и только по территории магазина, прошептала, что скоро вернусь и осторожно выпутала свои руки, решив пройтись до уборной и немного прийти в себя.
Как ты в этом увязла, Кира… Стоя у зеркала, я задавала себе этот вопрос, вглядываясь в ниточки зрачков, не находя ответа на уже ставшим риторическим вопрос. И растирая лицо холодной водой я пыталась выкинуть из головы воспоминания о том миге, когда где-то рядом умирала девушка. Казалось, окружающее пространство все еще дрожало остатками того звона и это не выходило из головы. Жутко хотелось поговорить с Оливером и почувствовать, что я не схожу с ума.
Проходя мимо примерочных, из-за угла, увидев то самое место, я остановилась как вкопанная. На месте преступления происходило что-то необычное. Два мага плели заклинание и вызывали последнее, что видела убитая, записывая происходящее на кристалл. Картинки мелькали уже в самом кристалле, и только благодаря своему новому зрению я могла видеть расплывчатые образы. Но мое внимание привлекло не только это. Оливер был одним из этих магов. Подвернув рукава излюбленной белой рубашки, он сосредоточенно шевелил губами, тихо произнося слова заклинания и прикрыв глаза. Его руки были покрыты черными полосами татуировок, змеившимися далеко под рукавом. Они медленно пламенели огнем и исчезали, по мере чтения заклинания. А тьма клубилась вокруг него, заставляя завороженно наблюдать за ее танцем под аккомпанемент пламени, от которого она сходила на нет и постепенно успокаивалась, оплетая его тело. У второго мага подобного не наблюдалось, хотя и его сила клубилась, окутывая тело девушки, вперемешку с тьмой Оливера. Сана обнаружилась там же. В отдалении стоящая с молодым стражником, она задумчиво накручивала на палец белокурый локон, сосредоточенно что-то ему рассказывая.
В моем мире магия была той редкостью, которую заключали в изделия, доступные не для всех. Она была слишком слабой и слишком мало людей ей владела даже в небольших объемах, поэтому пришлось приспосабливаться и постепенно уходить в технологический прогресс, чему не все были рады. То, какое количество силы я наблюдала сейчас, в таком, казалось бы, рядовом деле, было поразительно. А внешнее проявление магии будоражило и манило прикоснуться к ней хотя бы пальцем. Вокруг Оливера так много тьмы… Судорожно вздохнув от воспоминаний, пришлось с усилием отлипать себя от стены и возвращаться на место. Мучать себя ими не только во снах оказалось выше моих сил.