- У меня к вам вопрос. Он был к вашему брату, но я шел и увидел вас.
Всадники подъехали. Копыта коней скользили по мокрой от росы мостовой. Малазанский отряд, понял Брюс. Оружие на изготовку. Темнокожая женщина взмахнула мечом: - Он уполз в ту аллею - идемте, порубим урода на фарш! - Она начала спускаться с коня, но вдруг сгорбилась и упала, уронив меч. Остальные солдаты тоже спрыгнули с лошадей. Трое бросились к бесчувственной женщине, другие пошли в аллею.
Брюсу все еще тяжело было стоять. Он оперся о предплечье Тартенала. - Аблала Сани, - вздохнул он. - Спасибо тебе.
- А у меня вопрос.
Брюс кивнул: - Давай, говори.
- Вот тут проблема. Я забыл, о чем вопрос.
Один из помогавших малазанке солдат обернулся к ним. - Смола сказала, грядет беда, - произнес он на грубом торговом наречии. - Сказала, мы должны спешить спасать кого-то тут.
- Думаю, опасность миновала. Она в порядке, сэр?
- Я сержант. Меня не называют “сэр”… сэр. Она просто устала. Она и сестра ее. - Солдат оскалился: - Но мы все равно будем вас сопровождать, сэр. Она нам не простит, если с вами что стрясется. Куда бы вы ни шли…
Другие солдаты вернулись с аллеи. Один что-то бросил по-малазански, и Брюсу не потребовалось переводчика, чтобы понять: никого они не поймали. В Страннике слишком силен инстинкт выживания - даже после удара тартенальского кулака.
- Кажется, - согласился Брюс, - сопровождение мне понадобится.
- От такого предложения не отказываются, сэр, - сказал сержант.
“Не откажусь. Спасибо за урок, Адъюнкт”.
Солдаты пытались усадить женщину - Смолу - обратно в седло, Аблала подошел к ним. - Я понесу, - сказал он. - Она здоровская.
- Делайте, как сказал Тоблакай, - крикнул сержант.
- Она здоровская, - повторил Аблала Сани, принимая обмякшее тело на руки. - И воняет будь здоров, но это ладно.
- Периметр со взведенными арбалетами, - приказал сержант. - Кто покажется - шпигуйте.
Брюс понадеялся, что на пути до дворца им не встретятся прохожие, привыкшие вставать слишком рано. - Поспешим, - предложил он.
На крыше Быстрый Бен вздохнул и расслабился.
- Так что там был за шум? - спросил сзади Еж.
- Проклятый Тоблакай… но не он нам интересен, верно? Нет, это та дальхонезка. Но и она подождет.
- Ты бредишь, колдун.
“Маг Тьмы. Боги подлые!”
***
Уединившийся в погребе под спальней Скрипач взирал на карту в руке. Лакированное дерево блестело, с него капала жидкость. Помещение заполнил густой, темный запах - аромат сырой земли.
- Тартено Тоблакай, - шепнул он.
Глашатай Жизни.
“Ну, да будет так”.
Он сел и покосился на вторую карту, так и не выпавшую ужасной ночью. Свободная. Цепь. “Да, мы всё про тебя и твоих подруг знаем, милашка. Без обид. Это плата за жизнь.
Если бы вы не были такими… прочными! Если бы вы ослабели! Если бы цепи не тянулись в самое сердце Охотников за Костями - если бы я знал, кто кого тащит… я бы нашел основания для надежды”.
Но он не знал, а потому ни на что не надеялся.
Глава 4
Взгляни на пожирателей веселых
они шпигуют землю серебром
и за свечою падает свеча
деревья срублены под корень
чтоб через лес пробить дорогу
и леса нет - есть только бревна
что катятся, треща сухой корой
мы звали это пень-дорогой, звали
лесной дорогой
когда воображенье голодало
ты можешь делать зонтики из шкур
овец костлявых, а для безделушек кошели
растягивая уши стариков
(ведь говорят, что волосы и уши
растут, когда нет в брюхе ничего)
сокровища с собою мы тащили
в довесках сморщенных
как маятники вертких
алмазы, самоцветы - выкупить легко
дорогу или лес, а вот на тапки
из гладкой как щека ребенка кожи
не хватит. Знаем мы один секрет
когда не остается ничего иного
алмазами набить сумеешь брюхо
и самоцветами, и лес дорогой станет
хоть леса нет. Здесь тени не найти.
Маятники, что были игрушками,
Баделле из Корбанской Змеи
Для странствия в иные миры шаман и ведьма Элана должны оседлать Пестрого Коня. Семь трав смешивают с воском, скатывают в шарик, а затем превращают в диск, который нужно держать во рту, между нёбом и языком. Постепенно пропадает чувствительность, слюна течет, как будто ты стал весенним ручьем; за глазами мелькают разноцветные пятна - и вдруг, в одно вихрящееся мгновение, падает завеса между мирами. Узоры кружатся в воздухе; на пейзажи накладываются странные фигуры - будь ты перед кожаной стенкой шатра, стеной пещеры или на бескрайней равнине; а затем являются сердечные пятна, пульсирующие, окружающие поле зрения волнистыми рядами. Во рту сладко, как от материнского молока. Это примчался Пестрый Конь, и каскады сердечных пятен покрывают его, бегут по длинной шее, расползаются по холке, падают дождем семян с гривы и хвоста.