Перевалило за полночь, когда колонна уткнулась в шоссе Заситино — Мигели. До железной дороги — один километр. Остановились, чтобы осмотреться и подумать, как лучше перейти линию. Вражеские гарнизоны Мигели и Дылново расположены у самого полотна, в восьмистах метрах друг от друга. Пройти между ними не так просто. Ночь светлая, морозная, подходы открытые: чистое поле. В ночной тишине далеко слышен каждый шорох.
Советуемся и решаем ждать поезда. Под его шум легче подойти к железной дороге. Время третий час ночи. Кругом стоит тревожная тишина, лишь изредка донесется близкий хлопок ракетницы, и снова все молчит. Мы лежим на возвышенности, и нам хорошо видно, как в той и другой стороне железная дорога освещается мерцающим светом осветительных ракет. Порой они слабо светятся далеко-далеко, а иногда яркий свет вспыхивает совсем рядом, давая знать, что немцы близко. Все молчат. Каждый старается первым уловить шум паровоза. Одни лошади беззаботно хрупают сено. Безмолвное звездное небо хранит печать унылой таинственности. Ждать томительно и холодно.
Наконец со стороны станции Зилупе доносится паровозный гудок.
— Приготовиться! — звучит команда.
Издалека слышен шум идущего поезда. Выдвигаем вперед заслон из автоматчиков. Они первыми должны достигнуть железной дороги и пропустить бригаду через линию. Грохот приближающегося поезда нарастает с каждой минутой, и шум его настойчиво разливается по безмолвным окрестностям.
— Вперед! — командует Назаров.
Возницы хлещут лошадей, партизанская колонна спешит к линии. По сторонам движутся боковые заслоны. Мы не идем, а бежим по крепкому мартовскому насту. Справа видны приближающиеся огни паровоза. Они быстро перемещаются в нашу сторону. Мы устремляемся им наперерез. Шум и грохот поезда заглушает топот многочисленных ног, бряцание оружия, скрип повозок. Мы хорошо видим справа и слева неприятельские гарнизоны, и немцы тоже наверняка видят нас на голом снежном поле.
Со взводом автоматчиков бегу в голове колонны. Рядом со мною Павел Поповцев, Виктор Соколов, Эдуард Талин, Николай Ершов, Василий Бертов, Иван Хабаров и другие партизаны. Нам видно, как штурмовая группа наших бойцов уже ломает, валит на землю снегозадерживающие щиты, расчищает дорогу обозу. Темная лента вагонов, лязгая колесами на стыках рельсов, пробегает мимо. Не теряя времени, передний заслон выскакивает на железнодорожное полотно и там неожиданно сталкивается лицом к лицу с немецким патрулем. В воздухе повисает осветительная ракета, слышатся крики, стрельба из автоматов. Гитлеровцев немного — человек десять. Некоторые из них успели залечь и свирепо отстреливаются.
Караульная служба Мигелей и Дылнова, заслышав стрельбу, подняла тревогу. Оттуда веером взлетают ракеты, слышатся выстрелы. Мы спешим на помощь заслону. С ходу бьем по вражеским солдатам. У самого уха оглушающе ударил пулемет. Это Вася Беценко стоя выпустил очередь по врагу.
— Переправить обоз! — раздается голос комбрига.
Но это не так просто. Крутая двухметровая насыпь — немалое препятствие на пути обоза. Кони скользят, падают, разрывая упряжь и ломая оглобли. При всем нашем старании мы вынуждены все же оставить под откосом двое саней. Раненых быстро, но бережно переносим на другие подводы. Над головой чаще начинают посвистывать вражеские пули. Тем временем обоз переваливает через железнодорожный путь. Боковые заслоны, ведя перестрелку с гитлеровцами, тоже переходят линию. Впереди лес. Позади нас огромный фейерверк ракет. Всполошенные немцы ближних гарнизонов палят из оружия.
— Главная преграда преодолена, ворота в Белоруссию открыты, — говорит Бабанин, наш ведущий.
Около часа идем лесом вдоль латвийской границы и там случайно натыкаемся на пограничную заставу айзсаргов. Может быть, обошлось бы без перестрелки, но один из наших бойцов случайно выстрелил. Залаяла сторожевая собака, взвилась осветительная ракета, и сразу же полоснула пулеметная очередь.
Дружным огнем заставляем врага замолчать.
Медленно наступает рассвет. Попавшийся на пути сосновый бор манит своей тишиной. Стройные стволы высоких сосен мирно пламенели в лучах восходящего солнца. У самого леса виднелся почерневший стог прошлогоднего сена. Возле него мы с удовольствием и устраиваемся на привал. Кто-то вспомнил о карателях, которые утром должны атаковать наш партизанский лагерь в Лубьевском лесу.