Кто-то сзади толкнул стул Ивика, заставив его подвинуться к Кри. Не то, чтобы он был против, ведь Кристилла, конечно же, была его подругой, но... Но ведь если он сейчас же не подвинется обратно, она наверняка будет негодовать, а если даже и не будет, то... Словом, жаться к друзьям неправильно.
Однако она почему-то не отодвинулась. Даже, как показалось Ивику, наоборот, подалась к нему. Впрочем, скорее всего ему показалось. Можно, конечно, попробовать положить руку на плечо, но ведь тогда точно не отвертеться от объяснений, а попробуй что-то объяснить, когда и сам с собой объясниться не можешь.
Над занавесом появились почти белые, лишь слегка подкрашенные золотым слова, вроде той надписи, что заменяла меню у Альбальта, разве что не столь вычурные:
«А’млет, сын короля под горой»
Исчезнув, они сменились на:
«Вильяма из Стратфорда»
Похоже, что те, кто задумал это, рассудили, что вряд ли кому-то понравится представление, если никто ничего не поймет. Читать же текст в книжечке было не только неудобно, но попросту невозможно, если ты не кошка или сова. С другой стороны, это не оставляло надежды на то, что островитяне потрудились выучить язык местных аборигенов.
«И все таки... может попробовать? - размышлял Ивик, - может Касп прав... Но быть такого не может... Но может...».
Занавес поднялся.
На сцене стояла пара мужчин, одетых в тяжелые на вид пластинчатые кольчуги и столь же тяжелые шлемы. В руках каждый держал по двуручному гномьему топору, а большая часть лица скыта бородами.
Стояли они перед входом в пещеру, закрытым массивными каменными воротами, со слегка светящимися руническими надписями. Занавес же изображал неплохо нарисованные горы, с покрытыми снежными шапками пиками.
Словом, декорации на высоте. Еще в детстве Ивика многие спектакли обходились и вовсе без декораций, костюмы же ограничивались картонной короной, да кафтаном с пятном от жареной курицы, но за последние годы многое изменилось.
Все бы хорошо, если бы не рост «гномов», который по самым скромным оценкам Ивика был никак не ниже 170 сантиметров, что для гномов, даже в сапогах на высокой подошве, несколько слишком.
Пока Ивик восхищался костюмами, актеры начали что-то говорить, как Ивик и ожидал, на Энгельском, так что понять их являлось для Ивика задачей непосильной.
Переведя взор наверх, он удостоверился в том, что там и в правду с пунктуальностью, достойной Рицендальтца, возникает перевод:
Илди.
Не видел я его сегодня.
Однако, клянусь брадой своей дочурки,
Что выйдет ровно в полночь из тумана он,
Как Локки - враг богов первейший,
Шпик трусов-великанов.
Филди.
Молись богам, что то не мед в главу твою ударил.
Невелика мне радость нос морозить,
Когда я мог бы пить и мед хмельной, и пиво,
Пока король, принц Амлет и прочие пируют.
Коль не появится твой дух,
В ночную вахту будешь ты стоять на страже,
Пока лед шлем к власам твоим не прикует.
Илди.
Ну как же можно, господин.
Еще минуты три, аль пять и явится злой дух.
Филди.
Последняя попытка.
Уверен ль ты, что браги лишку ты не выпил, брат?
Илди.
Смотрите, офицер!
Зачитавшись, Ивик совсем забыл про сцену, а ведь на ней и в правду происходило нечто интересное.
Из дальнего угла выплыло нечто, крайне похожее на призрака. Вместо обычных в таких случаях пододеяльников с намалеванными глазами, в полуметре над сценой плыло облачко, похожее больше всего на призрака, по крайней мере, как его представлял Ивик. Несколько человек в переднем ряду партера вскрикнули, а откуда-то сзади раздался крик:
- Три тысячи чертей! Это же тот самый... господин Аренье де Сарон де Бискв! Но... но откуда... - крик прервался резко и внезапно, как будто бы того, кто кричал огрели по голове чем-то тяжелым, а то и вовсе застрелили, дабы не мешал смотреть спектакль. К слову, голос показался Ивику смутно знакомым, но времени, да и желания вспоминать, кому же он принадлежит, у него не было.
Призрак же, вместо того чтобы предпринять какие-либо активные действия, просто пофланировал по сцене, исчезнув за противоположной кулисой. Один же из «гномов» все это время удерживал второго, который несколько раз порывался броситься на призрака с топором наперевес.
Илди.
Опомнись, брат.
Что можешь ты поделать с этим наважденьем?
Филди.
Отступи-ка в сторонку, брат мой Илди,
А то понавтыкаю я тебе по первое число,
И будешь ты кричать, как человеческая самка
В свой первый раз.
Иль ты запамятовал, кто тут командир?!
Илди.
Не трогай духа, командир.
Ты лучше в лик его взгляни,