Но об одном из них тайпу знала…
Это было с первой встречи с Великим Жрецом. Ей было семь лет, она была желтушной и тонкой, как соевые бобы, с большой головой и хрупким телом. В то время она жила в крайней нищете: ее отец давно умер, а мать тяжело больна и лежала на смертном одре.
Она стояла на коленях у односпальной кровати в своей домашней хижине и плакала так сильно, что едва могла дышать, когда монах постучал в дверь.
Это было, когда она впервые увидела его: он был в белоснежном халате и был невероятно высоким, так что с точки зрения ребенка она могла видеть только нижнюю часть его подбородка.
Он наклонился и протянул к ней руку, и эта рука была красивой, структурированной и такой чистой, как если бы она никогда не касалась ни пылинки. Хотя на нем была эта серебряная маска зверя, у нее возникло ощущение, что он красивее всех, кого она видела за свою короткую жизнь.
Она забыла, что плакала и тупо смотрела на монаха.
— Кто вы?
Голос этого монаха был таким же спокойным и неподвижным, как вода, так что, когда он заговорил, она сразу же успокоилась.
— Мое буддийское имя — Тхондэн. Я здесь, чтобы отвести тебя в Министерство церемоний.
Она смотрела на эту тонкую руку и энергично кивнула, хотя едва слышала то, что он сказал.
И с того дня ее жизнь изменилась.
Даже со всеми событиями, которые произошли в последующие с лишним лет, когда ее впечатление и понимание Великого Жреца отошло от шока и замешательства при их первой встрече, и когда они встретились лицом к лицу, она теперь почитала его еще больше, чем все эти годы назад… несмотря на все это, она помнила каждую деталь с той первой встречи и никогда не забудет ее, пока жива.
Видя, что Тайпу уходит в зону воспоминания, Тайчжу повторил:
— Что с пальцем Великого Жреца?
— У Великого Жреца есть крошечная родинка сбоку на суставе безымянного пальца, — сказала тайпу, возвращаясь в настоящее. — В первый раз, когда я встретила его, я увидела это и никогда не забуду. На Горе Совок я мельком увидела его руку и, без всяких сомнений, подтвердила, что он Великий Жрец.
Но ее объяснение не развеяло сомнения Тайчжу. Вместо этого он нахмурился и сказал:
— Хм, я не думаю, что это правильно. Помните, как несколько лет назад я вошел в секретный двор? Я вошел, чтобы сделать отчет, а Великий Жрец играл в шахматы в пагоде. Стоя рядом с ним, по какой-то причине, которую я не могу вспомнить, я внимательно изучал его руку. О да, это было потому, что в тот день мы вдвоем говорили о руках, поэтому я украдкой посмотрел на руку Великого Жреца. Я полностью уверен, что родинки у него нет.
Глава 75: Палец, сустав, родинка (II)
Тайпу нахмурилась.
— Возможно, вы не заметили его безымянный палец? Родинка довольно маленькая, и большинство людей этого не заметит.
— Ни за что, — сказал Тайчжу, покачивая головой. — Я помню, как осматривал каждый палец. На каждом из них ничего не было. Я должен был видеть всю его руку, чтобы практиковать гадание по форме руки. И я помню, как был в ужасе. После того, как я посмотрел на его руку, мое сердце билось из груди. Я никак не мог ошибиться. А ты? Ты уверена? В конце концов, твоя первая встреча была много лет назад. Возможно, память затуманена.
— Я также полностью уверена.
Тайпу посмотрела на маску в своей руке и добавила:
— Кроме того, даже если я ошибаюсь, почему такая же родинка появилась на руке Великого Жреца у Горы Совок?
Действительно, такое совпадение было невозможным.
Двое обменялись взглядами, оба с глубоко нахмуренными бровями и глубокими выражениями лиц. Если бы лунный свет был немного ярче, достаточно ярким, чтобы освещать их глаза, они оба заметили бы полное замешательство во взглядах друг друга.
Казалось, они натолкнулись на потрясающую тайну: оба великих жреца, оба наблюдаемые собственными глазами, но с непримиримой разницей. И оба были уверены в том, что видели. Тогда было только одно объяснение.
Первосвященник был не одним человеком, а двумя.
В этот момент они забыли даже дышать и нигде не могли слышать свои голоса.
Через некоторое время, словно задушенный, Тайчжу наконец прохрипел:
— Неужели… может ли существовать крошечная вероятность того, что кто-то притворяется Великим Жрецом?
Говоря это, он сглотнул, и его голос стал тонким, как паутинка.
Потому что даже мысль об этом была невыразимой.