Какими бы ни были планы монаха, они должны были быть оправданы. Им некуда было вмешаться.
Тем не менее, когда серый вождь задал свой вопрос, Великий Жрец не рассердился. На самом деле монах ответил:
— Много лет назад я встретил здесь святого.
Это было… слишком много лет назад, так давно, что даже он не мог вспомнить, сколько ему было лет в то время, как он выглядел, кем были его родители и почему они бросили его из-за этого в дикой горе. Если бы не тот святой, он, вероятно, давно бы умер и к настоящему времени воскресал бы несколько раз, и не был бы здесь сегодня.
Услышав ответ Великого Жреца, серый предводитель остановился, потрясенный, затем опустил голову и сказал:
— У этого святого был превосходнейший глаз, иначе у нас не было бы мира на этой земле до сегодняшнего дня.
— Превосходнейший глаз…
Великого Жреца эта фраза, казалось, очень позабавила, а затем он, казалось, поддразнил его:
— Мир? Если бы земля была мирной, нам бы не пришлось делать все это, и не пришлось бы идти сюда сейчас и не приглашать всех этих страдающих простолюдинов.
На мгновение серый лидер не знал, как ответить. Действительно, Великий Жрец был немногословным человеком, и очень редко он мог сказать так много за один присест. Если серый лидер не ответит, это будет большим оскорблением. Итак, он подумал некоторое время, а затем сказал:
— Мы глупцы, которые не могут расстаться с трагедией.
Услышав это, Великий Жрец повернулся и спокойно осмотрел серого лидера, прежде чем снова повернуться к горе Цзянсун. Наконец, он мягко сказал:
— От каждого есть какая-то польза. Не умаляйте себя.
Он посмотрел на заброшенный храм на горе и поднял руку в буддийском приветствии.
Для него вся его жизнь началась прямо здесь, поэтому было уместно также «умереть» здесь — это был единственный способ, чтобы все могло быть целостным. Кроме того, то, что он сейчас здесь, было отчасти непослушанием этому человеку, так что прийти и покаяться до того, как он «умрет», дало бы ему чувство покоя.
Он верил, что если другой будет жив, то поймет его мотивы.
Когда Великий Жрец закончил приветствовать храм и снова взглянул вверх, талисманы, наклеенные на каменную скульптуру в середине круга, состоящего из сотен тел, внезапно начали дрожать.
Один был обращен к Храму Дазе, другой — в сторону озера Дунтин, а третий — в сторону горы Ванши.
Эти три талисмана дрожали одновременно, издавая свистящий звук, похожий на сильный удар ветра по военному флагу.
Затем круг крови, окружающий скульптурный лист лотоса, засиял светом, и эта кровь, которая высыхала и становилась коричневой, внезапно снова засветилась свежей и, казалось, текла медленно.
Великий Жрец повернулся. Он взмахнул рукавом, и порыв ветра пронзил заклинание. Большие пальцы сотен людей внутри заклинания лопнули, и кровь потекла через эти раны и капала на землю. Как будто их что-то втягивало, ручейки крови поползли к каменной скульптуре в центре.
Это было изумительное зрелище — эти сотни тонких струй красной крови медленно, спокойно пробирались к скульптуре, как множества змей. В мгновение ока они вошли в контакт с основанием скульптуры.
Хотя люди в сером были готовы к этому, они все еще чувствовали, как по их спинам пробегает холодок, когда они наблюдали за потоком крови. Резной лист лотоса полностью стал кроваво-красным, затем краснота начала расползаться по ступням скульптуры.
Казалось, всю скульптуру покрасят в красный цвет.
Сколько крови для этого требовалось, люди в сером не знали. Они знали только, что кровь в двух сотнях тел, уложенных для этого заклинания, должна быть исчерпана — и ни один из этих людей без сознания не выживет.
Пока они смотрели, ошеломленные, Великий Жрец спокойно взглянул на них и послал новый порыв ветра. Люди в сером почувствовали острую боль в собственных больших пальцах, а затем, прежде чем они успели среагировать, их правые руки были сброшены на землю, как будто они внезапно оказались под огромной силой.
Сила была настолько сильной, что никто из них не мог сопротивляться. Не в силах контролировать себя, люди в сером рухнули на пол и могли только наблюдать, как их собственная кровь вытекала из их рук и поползла к этой каменной скульптуре. И казалось, что из них текла не только кровь, но и сама их жизнь.
Сначала они были слишком ошеломлены, чтобы двинуться с места, но затем начали отчаянно бороться. Но независимо от того, сколько сил они затратили и какую тактику использовали, их правые руки были прижаты к земле и не двигались ни на дюйм. Тем не менее, кровь текла.