Великий священник был безутешен. Но он не забыл обещание, которое он дал своему ближайшему другу: защищать землю в течение ста лет.
Но обычные люди прожили недолго, и, пытаясь найти способ продлить жизнь императора, Великий Жрец исчерпал себя, и его собственная жизнь теперь мерцала.
Таким образом, он сделал несколько гаданий, а затем вернулся в Храм Дазе на горе Цзянсун, где он нашел своего преемника.
Он хотел выполнить желание своего друга и убедиться, что, что бы ни случилось с императорской династией, всегда будет горящая вечным огнем звезда, освещающая путь империи, руководящая духом людей. Он изменил свое буддийское имя на Тондэн, что означало «друг-фонарь», и решил передать его из поколения в поколение.
Но когда он впервые привел своего преемника домой из Храма, преемником все еще был младенец без зубов. Он даже не мог говорить.
Тхондэн было слишком формальным именем для ребенка и могло не подойти, если бы он хотел, чтобы ребенок дожил до младенчества. Кроме того, им оставалось еще много лет до передачи мантии. Поэтому Великий Жрец дал ребенку более подходящее буддийское имя: Сюань Минь.
В Сюань Мине было что-то особенное. Ребенок родился с костями Будды в теле, что является признаком того, что он наделен великой добродетелью. Кости Будды оставались с ним на всю жизнь, передавались из жизни в жизнь.
Хотя Великий Жрец был немногословен, когда дело касалось его повседневных дел, на самом деле ему было что сказать юному Сюань Миню. Вскоре Сюань Минь стал не просто преемником, а другом.
Возможно, это было случайно или, возможно, это было намерением Великого Жреца, но, когда он растил и обучал ребенка на протяжении многих лет, немногие люди когда-либо заходили в секретный двор. Мало кому удалось увидеть истинное лицо Великого Жреца, и еще меньше людей знали о существовании Сюань Миня.
Много лет спустя Сюань Минь вырос и успешно занял должность Тхондэн. И Великий Жрец, которому после смерти императора оставалось совсем немного, чтобы жить, наконец, вошел в нирвану.
Его долгая жизнь была довольно насыщенной, но если он действительно задумывался об этом, все, что у него было, это единственный близкий друг и единственный ученик… но этого было достаточно для полноценной жизни. И все же какая-то его часть не могла отпустить гору Цзянсун и храм…
Хотя удар молнии много лет назад на самом деле был случайным совпадением и не имел к нему никакого отношения, слухи о невезении, которое он принес пожилым монахам, преследовали его повсюду. Он не мог не чувствовать легкое чувство вины, когда думал о храме.
Даже после того, как он скончался, он не мог отпустить. Итак… он «остался» там. Каждый год на Новый год, а также во время фестиваля Цинмин и фестиваля призраков он зажигал фонари для душ пожилых монахов, которые ласково улыбались ему сто лет назад.
Он был похож на привидение, но не на привидение; как душа, но не душа; как дух, но не дух; никто не мог его видеть, ни культиваторы, ни экзорцисты, ни гадатели с видением инь-янь.
Таким образом, для людей это выглядело так, как будто несколько раз в год храм внезапно заливался светом. Это пугало их, и никто не осмеливался приблизиться, назвав это храмом с привидениями.
Сегодня был семнадцатый день двенадцатого месяца. Разрушительная битва на горе Цзянсун казалось, что это произошло только вчера, но на самом деле прошло больше полумесяца.
Разрушенная сцена у подножия горы была давно расчищена, а затем огромная метель похоронила все оставшиеся следы того, что там когда-либо происходило. Это снова была мирная сцена.
Настала ночь. В темноте заброшенный храм внезапно загорелся ровно шестью маленькими огоньками.
— Призрачное пламя! Призрачное пламя вернулось, брат!
Вдали от Храма Дазе, вдоль горного хребта, в небольшом монастыре, маленький послушник высунулся из окна ночью, глядя на гору Цзянсун и жестом показывая брату-ученику, чтобы тот подошел посмотреть.
Призрачное пламя появлялось в разное время, иногда раньше, иногда позже. На самом деле это было редкостью. Хотя Маленький послушник прожил в монастыре более десяти лет, но это был его второй раз, когда он видел призрачное пламя.
Слухи заставили призрачное пламя звучать ужасающе, но когда он на самом деле посмотрел на них, он совсем не почувствовал никакого страха. Пламя светилось медовым теплом и не только не тревожило зрителя, но и вселяло ощущение безмятежности.
А на самом деле храм Дазе вообще не содержал в себе негативной или демонической энергии.