Его тон был соблазнительным — хотя он и жаловался, это был всего лишь поддразнивающий разговор.
Но ему потребовалось тридцать лет, чтобы осознать этот простой факт о Сюань Мине? Какой гений.
Снаружи ворон больше не слышал шума, поэтому выскользнул из своего укрытия и полетел к подоконнику, где случайно услышал конец предложения Сюэ Сяня. Он только пожелал, чтобы тот был слепым и глухим, и влетел в комнату, чтобы плюнуть на него.
Сюэ Сянь внезапно перестал чувствовать такую усталость. Он обвиняюще указал пальцем на ворона и закричал:
— Как ты посмел плюнуть в меня? Откуда ты вообще этому научился? Почему бы тебе не попробовать еще раз? Я буду очень рад сегодня вечером съесть жареную птицу на ужин.
Ворона снова плюнула в него.
Потом сразу улетел за свою любимую жизнь.
Сюэ Сянь нахмурился.
Сюань Минь сидел спиной к стене, глядя, как они двое препираются.
И когда Сюэ Сянь повернул голову, он случайно увидел, как губы Сюань Миня изгибаются, а затем снова быстро выпрямляются.
Сюэ Сянь ахнул.
— Ты только что улыбнулся?
Лицо Сюань Минь было высечено из камня.
— Нет.
Сюэ Сянь подозрительно посмотрел на него.
— Я видел это!
— Нет, ты этого не видел, — сказал Сюань Минь.
— … Сделаешь это снова?
Сюань Минь молча поправил одежду Сюэ Сяня и встал с постели. Он привел в порядок комнату, затем снова повернулся к Сюэ Сяню и спросил:
— Ты хочешь пойти в Храм Дазе?
— Черт возьми! Нет, если ты не улыбнешься мне.
Сюэ Сянь спрыгнул с кровати и размял руки и ноги. Тем временем бедный ворон прилетел обратно в комнату.
На этот раз он привез с собой голубя-посланника. Голубь-посыльный нес письмо из министерства церемоний.
Сюань Минь развернул лист бумаги и пролистал записку.
Сюэ Сянь подошел к столу и спросил: — Что-то не так?
Сюань Минь провел последние несколько лет, постепенно уменьшая влияние Великого Жреца в императорском дворе — в конце концов, зависимость всей земли от одного человека неуместна. Кроме того, это было не так, как будто без Великого Жреца земля была в опасности.
И письма из министерства стали приходить не так часто. На этот раз это произошло только потому, что тайпу подсчитала состояние на следующий год и сообщила ему о результатах.
Сюань Минь сложил письмо и сказал Сюэ Сяню:
— Ничего. Это будет еще один благоприятный год.
Это было все, чего можно было просить в суетливой красной пыли мира: способность платить долги, отвечать за милость, сдерживать обещания и питать любовь.
Ветер продолжал дуть, и дождь продолжал идти; мир через реки и горы.
Без сожалений.
EXTRA
Жаркая середина лета в этом году наступила рано и обильно грозила — с неба безжалостно лил дождь, и моросящий дождь мог идти до трех раз в день, и этому не было конца.
Вымощенные камнем улицы города промокли от дождя, но и высохли в мгновение ока, так что это не было проблемой. Но в горах это было невыносимо: мокрая грязь доходила до голеней, а тропинки были изрешечены обманчиво мелкими лужами, которые могли забрызгать лицо грязью, если не быть осторожным. В такие дни никто никогда не уходил в горы — те, кто приходил, были психопатами.
Например, на горе Цзянсун.
— Это последний раз, — предупредил Тхондэн, стоя, заложив руки за спину, и смотрел, как Сюань Минь использует талисман, чтобы помочь Сюэ Сяню очистить свою одежду.
— Не приходите завтра. Дайте мне мирный день, пожалуйста.
Сюэ Сянь повернулся, чтобы посмотреть на спину своего халата, и высунул ногу, чтобы позволить Сюань Миню наложить на нее талисман, и сказал Тхондэну:
— Я здесь не для того, чтобы тебя видеть. Я здесь, чтобы позаботиться о своем ребенке мушмулы. В эти дни было так жарко, что я боюсь, что ты станешь жадным и украдешь их у меня.
Тхондэн всегда был очень сдержанным человеком, и за все годы, которые он парил как дух, он никогда не «жадничал». Оскорбление заставило его чуть не рассмеяться от гнева; он повернулся к Сюань Миню и резко спросил:
— Что ты собираешься с этим делать?
Сюань Минь ничего не сказал.
«Если бы я мог что-то с этим поделать, мы были бы здесь прямо сейчас?»
Сюань Минь давно привык к подобным сценариям. С нейтральным выражением лица, он стоял между ними и казался совершенно не обеспокоенным их ссорой. Он продолжал чистить одежду Сюэ Сяня для него.