В то же время была разница между тем, чтобы не искать что-то активно, и тем, что эта вещь появляется у его входной двери.
Сюэ Сянь вспомнил тот звуквэн, который он слышал ранее, и не мог не пробормотать про себя:
— Расположение этого особняка немного стран…
Пока Сюэ Сянь говорил, Сюаньминь водил его на прогулку по комплексу, заглядывая в залы и комнаты. Они прошли через две узкие двери и коридор, и Сюаньминь собирался открыть еще одну узкую дверь.
Таким образом, Сюэ Сянь как раз собирался сказать «странно», когда оборвал себя и поспешно сказал:
— Подожди! Это место выглядит знакомым.
Более чем знакомо…
Эти каменные плитки на полу, это здание с деревянной резьбой над дверями, даже то иссохшее дерево, чьи ветви тянулись за пределы комплекса, и плющ, который цеплялся за стену… Разве это не то самое место, где проснулся Сюэ Сянь??!
Он позволил лысому ослу идти впереди, и они оказались в одном и том же месте?!
Сюаньмин покачал головой.
— То место было иллюзией. А это настоящее.
Сюэ Сянь посмотрел на монаха. Хорошо. Поскольку этот лысый осел разбирается в магических практиках Восьми Дверей, его расчеты не должны быть ошибочными. Если он говорит, что это место настоящее, то оно настоящее…
— Итак, теперь, когда мы нашли настоящую версию, что нам делать? — Сюэ Сянь наблюдал, как лысый осел пересек порог узкой двери и направился к заброшенному зданию.
Сюаньминь сказал: — Это дверь жизни. Если пересечь ее, массив сломается.
Как только Сюэ Сянь открыл рот, чтобы заговорить, он услышал низкие голоса внутри здания, которое по всем параметрам должно было быть пустым.
Сюаньминь тут же остановился, развернулся на каблуках и молча спрятался вместе с бумажным человечком на плече за колонной дальше по коридору.
Как вокруг могут быть люди?
Все еще цепляясь за плечо Сюаньминя, Сюэ Сянь осторожно высунул голову из-за колонны, чтобы увидеть — к счастью, его бумажное тело было незаметным, и никто не мог его заметить.
Голоса внутри хижины стали яснее. Эта интонация звучала очень знакомо. И только когда двери здания со скрипом открылись и кто-то неуклюже засунул ногу через порог, выходя наружу, Сюэ Сянь вдруг понял — это был голос дурака Лю Чуна.¹¹
[11] Мусули использует 傻子 (sha3 zi), что означает «идиот». Иногда, когда я использую эту сноску, она использует 傻 само по себе, которое является прилагательным, а не существительным, что означает «идиотский».
Неужели так легко найти остальных, застрявших в массиве? С кем разговаривал Лю Чун — Цзян Шинин?
Но Сюэ Сянь был не из тех, кто действует импульсивно. ¹² Ему хватило одного взгляда, чтобы заметить что-то странное.
[12] Мусули говорит здесь, что Сюэ Сянь был «не 莽夫», где 莽夫 (mang3 fu1), буквально «большой/дерзкий человек», означает «хам».
Толстое пальто, которое было одето на Лю Чуна, выглядело не так, как раньше. Раньше он был голубовато-серым. Теперь оно было пыльно-красным, с малиновым узором на рукавах — мантии выглядели празднично, как будто были созданы для особого случая.
Пока они смотрели, Лю Чун остановился прямо у двери, затем повернулся, чтобы помочь другому человеку выбраться из здания.
Он был настолько неуклюж, что даже помощь кому-то ходить выглядела так, будто это требовало больших усилий. И все же он казался чрезвычайно сосредоточенным.
Человек, прислонившийся к его руке и прихрамывающий к двери, был пожилой дамой. Ее редеющие белые волосы были собраны в маленький тусклый пучок, безвольно свисавший с затылка. Взгляд у нее был изможденный, веки опущены, лицо испещрено глубокими морщинами. Ее губы были окрашены в фиолетовый оттенок. Было видно, что она тяжело больна.
Ее рука сжала предплечье Лю Чуна, как вековое дерево, запутавшееся в грязной почве. В другой руке она держала изношенную деревянную трость. Несмотря на всю помощь, она изо всех сил пыталась переступить порог.
У старухи были слабые ноги, и для нее этот порог был просто слишком высок.
Пожилая дама, наконец, перешла дорогу и прислонилась к своей трости, чтобы отдохнуть. Она улыбнулась в ответ Лю Чуну и открыла сморщенные губы, чтобы напеть:
— Молодец ¹³Чун-эр, иди внутрь и принеси мне табуретку.
[13] Конкретная похвала, использованная здесь в адрес Лю Чуна, звучит как «способный», но по-английски это звучит неестественно.
Лю Чун кивнул. Когда он вошел, старушка добавила:
— Ах да, и фонари и слитки.
Лю Чун, вероятно, изо всех сил пытался отслеживать более чем одну вещь одновременно. Старушка дала ему три просьбы подряд, что, вероятно, было слишком сложно для него. С одной ногой в двери и другой ногой, Лю Чун невежественно уставился на старуху и с силой повторил: — Табуретка… слитки?