— Аааа… Моя рука тоже чешется, — разочарованно вздохнул Сюэ Сянь.
Сюань Минь, «…»
Находясь в таком состоянии, советник Лю совершенно не замечал бормотания Сюэ Сяня. После долгой паузы с рукой к лицу, он наконец нашел свой разум.
— Я… я не знал другого метода. У меня действительно не было другого выхода. Я попросил культиватора ради тебя.
Он закончил предложение и внезапно, как если бы он внезапно нашел способ объяснить, сказал:
— С самого начала я просил совершенствующегося ради тебя. Твое тело становилось все слабее и слабее, одна сторона всегда сгорбилась. Этот шарлатан из семьи Цзян сказал мне, что, когда одна болезнь приводит к другой, тебе будет трудно когда-либо полностью исцелиться от нее. Только тогда я подумал о том, чтобы попросить совершенствующегося. Мама, ты не понимаешь, твоя северо-восточная комната была в хорошем месте. Практикующий сказал мне, что, как только все будет сделано, это место сможет воскресить человеческую плоть и кости из мертвых, и я просто хотел, чтобы ты исцелилась быстрее. Но… Эээ…
— Разве это не северо-восточная комната, где живет твой сын Лю Цзинь? — недоуменно спросил Сюэ Сянь.
Случайно услышав комментарий между перерывами между вздохами, советник Лю инстинктивно пояснил:
— Цзинь-эр переехал сюда позже!
После продолжительного молчания старая бабушка Лю выпрямилась и сказала:
— Я знаю. — Она задумчиво посмотрела на советника Лю. — Ты не только позволил мне остаться в хорошей комнате дома, но и приходил каждый день с чаем и водой. В конце концов, когда я была парализована и не могла встать, ты сидел у моей кровати, когда у тебя было свободное время, и ждал меня… Мама все это помнит.
Как мог человек так противоречить самому себе? Утверждая, что он не был сыновней, но он действительно выполнял свой долг как сын для своей матери. Утверждая, что он был сыном, но всего лишь несколькими словами от практикующего, он отвел взгляд, когда его дорогая мать была привязана к дому, и все, что можно было использовать, было использовано без малейших потерь.
— Но… — резко сказала старая бабушка Лю, — только когда ты запер меня в доме, я поняла, почему ты позволил мне остаться в хорошей комнате, что это было за то, что я отняла жизнь моего Чун-Эра в торговле. Это пощечина Чун-эру! — Старая бабушка Лю быстро подняла руку.
Хлоп!
Вторая ладонь попала в другую половину лица советника Лю.
— Эта пощечина сделана ради врача из лечебницы Цзянь! — Замедляясь, старая бабушка Лю продолжила:
— Лекарство, которое я принимала в последний день, это ты подменил, не так ли? Хотя мой разум был не таким ясным, но я смогу почувствовать его вкус, когда лекарство изменится. Я тебя родила, понимаю твои внутренние мысли…
Она покачала головой, вздохнув:
— Ты только видел, что мать не поправляется в любом случае, поэтому ты поступил сыновней, чтобы это увидел полумертвый человек, тяжелая работа, но не нужно угождать. Как только репутация распространилась, ты прислушался к словам этого дерзкого практикующего и призвал маму уйти пораньше, верно?
Советник Лю преклонил колени и ничего не сказал.
— Ты сделал то, что сделал, но тебе не следовало винить доктора Цзяна. Хотя к тому времени я не могла ни видеть, ни говорить, я все еще могла слышать разговоры между служанками. На доктора Цзяна всю оставшуюся жизнь клеймили шарлатана из-за вас. Ты вообще чувствуешь себя виноватым?
Бабушка Лю закрыла глаза. Она так долго сохраняла свою человеческую форму, что начала медленно исчезать, а части ее лица становились нечеткими.
— Я твоя мать, Чун-эр — твой сын. У собственной семьи есть личный метод расчета, у посторонних — свой. Мама помогала тебе обрабатывать жернов три года. Считай, что это оплата моего долга тебе, как моему ребенку. Также подумай о том, что Чун-эр живет под крышей так долго, как оплату своего долга за то, что ты растил его в течение двенадцати лет… И долг, который ты должен семье Цзян, также должен быть выплачен.
— Мама… Мама, что ты имеешь в виду? — Советник Лю выпрямился и поднял голову, его потерянное лицо было окрашено тревогой и недоумением.
— Должен кому-то — это просто так, нельзя стереть. Долги всегда нужно возвращать. — Старая бабушка Лю посмотрела на него в последний раз, прежде чем повернуться к Сюань Миню и тихим голосом спросить:
— Мастер, мне не следует идти дальше?
Вероятно, она приняла Сюань Миня за буддийского монаха, который уводил заблудшие души в загробную жизнь.
Сюань Минь посмотрел на нее и указал на жернов.
Бабушка кивнула, не желая его слышать, как будто уже поняла, что он имел в виду. Она повернулась, чтобы посмотреть на Лю Чуна. Дурак, который свернулся клубочком и плакал, поднял голову.