Сюань Мин не особо возражал против него, поставив полотенце и развернув тканевый мешок несколькими быстрыми движениями. Из него он достал небольшую пачку желтой бумаги и кисть.
Рядом с медным тазом стояла тарелка с чернилами, приготовленная для использования. Сюань Мин расстелил лист желтой бумаги, окунул кисть в чернила и написал на бумаге несколько слов:
Мадам Сюй из клана Лю23-й день седьмого месяца года Линъинь.
Затем Сюань Минь достал палочку благовоний из тканевого пакета и трижды сложил лист желтой бумаги с именем и кланом бабушки Лю. Он зажег его пламенем, используя свечу, и поставил на жернов. Тонкий кусок желтой бумаги горел удивительно медленно, а поверхность жернова быстро почернела, как будто она была покрыта слоем золы.
Он медленно повернул палочку благовоний в руке, позволяя ей загореться от желтой бумаги и полностью сгореть.
«Спасаешь ли ты душу?» Сюэ Сянь пытался держать язык за зубами, но безуспешно.
В прошлом он видел только самый распространенный метод спасения, известный как Семь Будд. Группа лысых, приглашенных совершить спасение, сидела в кругу, и их блестящие головы отражались от всего вокруг, значительно делая комнату светлее. Они разделялись на две группы, по очереди лицом к гробу и беспокойно повторяли строки из Сутры Жизни семь дней и семь ночей подряд. Однажды Сюэ Сянь выследил не того человека и случайно вошел в случайный дом, где проводился похоронный ритуал. Ему приходилось в течение целых семи дней беспомощно слушать группу лысых, бормочущих и поющих у него на ухо, до такой степени, что его голова вот-вот разорвется, и ему захотелось упасть замертво прямо на гроб.
С тех пор, когда он встречал монаха, у него болела голова.
Сюэ Сянь испугался, что Сюань Минь собирался так бормотать семь дней и семь ночей. Он думал, что если это действительно произойдет, он может просто выпрыгнуть из окна и умереть, чтобы решить все свои проблемы.
Когда Сюань Мин крутил палочку благовоний в руке, тонкая струйка дыма завивалась вокруг жернова, источая разбавленный запах сандалового дерева. «Очищение рук, складывание бумаги, возжигание благовоний и пение сутр — отправляют умершего к жизни».
Как и ожидалось, он действительно собирался петь сутры!
Сюэ Сянь безмолвно начал вываливаться из потайной сумки.
Сюань Мин взглянул на него.
— Что ты сейчас делаешь?
Сюэ Сянь:
— Нет смысла жить, я выпрыгну из окна.
Сюань Мин, «…»
Естественно, Сюэ Сянь не смог успешно выпрыгнуть из окна. Он смог только перевернуться с талии Сюань Миня и приземлиться на круглый стол для вырезания цветов. Он только перевернулся в единственном круге на столе, затем перевернулся прямо на пол, прежде чем Сюань Мин поймал его и снова поместил на стол.
Единственное, на что был способен этот Лысый, — это болезненно соблюдать правила, даже наполовину не выглядя как законный монах. Он понял этот факт из наблюдений за обычными манерами Лысого и за этой высококлассной комнатой для гостей.
В этот момент Сюэ Сянь не знал, что случилось с Сюань Минем, но его, похоже, беспокоили складки на теле Сюэ Сяня, оставшиеся после того, как он много раз сгибался и разгибался. Он пошел вперед и пальцами разгладил Сюэ Сяня, затем положил на него каменное пресс-папье (которое ни в коем случае не было легким).
Пресс-папье было больше половины ладони и было узким прямоугольным стержнем. Помещенный на Сюэ Сянь, он мог выглядывать только сверху головой, двумя худыми ногами снизу и двумя когтями с обеих сторон.
Сюэ Сянь немного боролся, но, кроме возможности слегка поднять два когтя, он вообще не мог двигаться.
Сюэ Сянь: «…» Черт тебя побери!
Сюань Минь больше не обращал на него внимания, сосредоточившись на зажигании благовоний.
В тот момент, когда кончик ароматической палочки зажегся, Сюань Мин тихо пробормотал мантру и замолчал. Это было почти полное его «воспевание сутр», полностью отличавшееся от того, что изначально представлял Сюэ Сянь.
В конце концов, желтая бумага и ароматическая палочка сгорели примерно в одно время. Когда вспыхнули последние несколько алых искр, Сюань Минь несколько раз постучал пальцем по жернову, сковавшему старую бабушку Лю более трех лет.
Из-за пары щелчков ломающегося жернова, который сначала казался тяжелым и нерушимо толстым, на самом деле раскололся на несколько частей. В то же время от старой бабушкой снова раздался тихий голос Лю.
— С этого старого тела было снято тяжелое бремя. Я сейчас буду в пути. Большое спасибо.
Когда эти слова пронеслись по воздуху, Сюэ Сянь собственными глазами увидел слабую тень, промелькнувшую над ним из центра жернова. Даже пепел от ароматической палочки и бумага, упавшая на поверхность жернова, бесследно исчезли.