Его взгляд упал на Сюэ Сяня на долю секунды, прежде чем он спокойно и решительно прикрыл рукой все лицо этого мерзкого порождения.
— Единственный человек, которого здесь, возможно, преследуют, это ты.
Сюэ Сянь нетерпеливо пробормотал:
— Я высунул голову, чтобы ты с ней возился? Я и могу отрезать тебе руку!
Цзян Шинин встал в сторону и медленно добавил:
— Честно говоря, если ты будешь сражаться лицом к лицу с рукой Учителя, то проиграешь только ты. В конце концов, эту твою бумажную голову можно оторвать одним рывком.
Сюэ Сянь: «…»
Всегда были какие-то ублюдки, которые вставали рядом с вашими противниками в важные моменты.
Он был слишком занят, чтобы оттолкнуть руку Сюань Миня, и даже какое-то время слушал, прикрыв лицо. Но он не слышал, как сутры бормочут голосом, похожим на Сюань Минь. Он сомневался в себе и задавался вопросом: возможно ли, что я ослышался?
— Как бы то ни было, всегда оставаться здесь — нехорошо.
Сюэ Сянь вытащил два бумажных когтя и после серии яростных ударов по тыльной стороне руки Сюань Миня он, наконец, смахнул эту руку Лысого.
— Ребята, продолжайте идти. Найти человека нужно срочно. Если я услышу еще какие-нибудь странные звуки, я передам это до вашего сведения.
Что до него самого, то он мог бы продолжать высиживать свое яйцо, поскольку это было более значимо, чем сражаться с Лысым.
Сказав это, он снова откатился на дно потайной сумки и молча лег на золотой шар, мягко покачиваясь маленькими шагами Лысого.
По правде говоря, Сюань Минь шел даже тише призраков, его шаги были плавными и устойчивыми. Для Сюэ Сяня эти крохотные движения казались ничем, совсем не встряхиванием, а скорее гипнотическим. Золотой шар под ним стал теплым после того, как он некоторое время находился в потайном мешочке, и приблизился к температуре тела Сюань Миня. Это, для тонкого листка бумаги, который казался холодным до глубины души, когда дул ветер, был довольно удобным и едва ли пригодным для жизни.
Сюань Минь присел на корточки и внимательно посмотрел на покрытую мхом землю, покрытую опавшими листьями.
Лу Няньци повторил его присев на корточки. Парень этот был не стар, но можно было сказать, что он был самостоятельным человеком. Возможно, из-за потери отца, когда он был очень молод, вместо того, чтобы полагаться на помощь других, он предпочитал делать что-то самостоятельно. Даже если он не знал, как надо делать, он внимательно следил и учился, как если бы только это могло заставить его чувствовать себя немного увереннее.
— На что ты смотришь?
Цзян Шинин взглянул на ребенка и не мог не спросить.
Лу Няньци резко ответил, не поднимая глаз:
— Я не знаю.
Дрянные глаза не смогли бы обнаружить никаких улик, даже если бы они попытались, пока не ослепли.
Сюань Минь протянул руки и нежно коснулся нескольких листочков перед своими ногами. Из-за его дурной привычки прикрывать руки льняной тканью, даже когда он соскребал мох, он не мог прикоснуться к этим увядшим листьям. Лу Няньци скопировал его и украдкой прикоснулся к опавшим листьям. Кроме горсти грязи, он ничего не обнаружил. Он несколько подозрительно покосился на профиль Сюань Миня, молча потер пальцами угол рубашки, чтобы очистить их, и встал.
В его глазах действия Сюань Миня казались преднамеренно мистифицирующими, имея только позерство без каких-либо результатов. Он привык защищаться и был несколько поражен восстанием подростков. Он всегда чувствовал, что в мире слишком мало надежных людей; большинство людей были либо эгоистичными ублюдками, либо тупицами с мозгами, набитыми кашей.
Эгоистичные ублюдки, такие как он сам, и тупицы, как его отец, который рано умер.
Он признал, что был бессердечен. Раньше он даже кричал на Сюань Миня и остальных, заставляя их взять его с собой, а теперь он начал сомневаться, был ли Сюань Минь пустой оболочкой или нет. Он даже взглянул на лодку на берегу и решил, что, если ситуация действительно не так хороша, он вернется к лодке и подождет, пока туман рассеется, прежде чем снова ступить на остров.
И когда он оглянулся, он случайно встретился глазами с Цзян Шинином.
В конце концов, он был еще молод, и на долю секунды Лу Няньци без всякой причины почувствовал неуверенность в себе, но быстро оглянулся, смело и прямо. Однако Цзян Шинин отвернулся и ждал, пока Сюань Минь заговорит.
Сюань Минь молча встал, слегка отряхнул пыль со своей безупречной монашеской мантии и вытащил талисман.
«…» Вот оно снова!
Лу Няньци не мог не закатить глаза, задаваясь вопросом:
— Собирается ли этот монах полагаться на этот же трюк, чтобы встретиться с любой ситуацией в мире?