Кто бы мог подумать, что на этот раз Сюань Минь больше не будет делать ничего из этого «контроля с помощью бумажных талисманов». Он вытащил талисман и небольшую спичку и заблокировал ветер, чтобы зажечь маленькое пламя в холодном, влажном, снежном тумане.
Цзян Шинин и Лу Няньци стояли по обе стороны и в замешательстве смотрели, как Сюань Минь зажег талисман пламенем.
В их глазах эта маслянистая желтая бумага-талисман ничем не отличалась от желтой бумаги, используемой для поклонения мертвым. Кроме того, он был особенно легковоспламеняющимся, и через некоторое время он свернулся в обгоревший рулон черной бумаги.
Одним движением пальцев Сюань Миня, рулон бумаги за долю секунды превратился в мелкий пепел, и ветер унес их вперед.
Цзян Шинин и Лу Няньци были похожи на одного большого и одного маленького перепелов, с широко раскрытыми глазами и крепко сжимающими рукава, когда они смотрели, как пепел от сгоревшей бумаги падает в лес. Когда пепел упал на землю, на первоначально безымянной грязи появился ряд следов.
В отличие от обычных следов, которые могли бы образовывать впадину, эти следы были отмечены пеплом, слегка покрывающим грязь, как будто каждая ступенька хозяина едва касалась пола.
— Как они образовались у идущего человека? Это больше похоже на касание земли в воздухе, — не мог не сказать Цзян Шинин.
Лу Няньци, «…»
Он внезапно пожалел, что последовал за этими людьми на остров. Никто из них нормально не разговаривал.
— Что ты имеешь в виду следом?
Сюэ Сянь чувствовал себя очень расстроенным, сидя на дне потайной сумки. С одной стороны, он действительно хотел знать, что делали Сюань Минь и остальные, но с другой стороны, он не хотел оставлять золотой шар на дне мешочка. Он почувствовал, что за эти несколько предложений золотой шар уже стал немного теплее, даже теплее, чем температура тела Сюань Миня.
Но это различие было слишком тонким, настолько тонким, что он сам не мог в этом быть уверенным.
— Лысый, — Сюэ Сянь обнял свой шар и позвал.
Сюань Минь, «…»
Понимая, что он не отвечает, Сюэ Сянь неоднократно приставал к нему:
— Лысый, Лысый.
Сюань Минь, «…»
Сюэ Сянь закатил глаза и крикнул:
— Сюань Минь! Давай что-нибудь обсудим!
Сюань Минь спокойно ответил:
— Говори.
— Разве ты не любишь рвать низ своей мантии? Как насчет того, чтобы перестать рвать нижнюю часть своей мантии и вместо этого порвать этот скрытый мешочек? — Сюэ Сянь рассуждал ясно. — Если ты вырвешь изо рта этот скрытый мешочек так, чтобы он оказался ниже, я смогу обнять золотой шар, в то же время легко высунув голову.
Если Сюань Минь согласится, произойдет что-то подозрительное.
Сюань Минь холодно ответил:
— Ты переоцениваешь себя. Твоя бумажная шея недостаточно прочная. Он сломается после того, как будет продлен на время. Я не собираю трупы для бумажников.
На самом деле это означало: оттолкнуться в сторону и остыть; ты просто смешон.
Он больше не тратил слова на Сюэ Сяня и большими шагами шел вперед, следуя направлению следов. Цзян Шинин и Лу Няньци быстро последовали за ним.
Сюэ Сянь какое-то время высокомерно фыркнул в потайной сумке и не смирился с тем, что его тело обманули. На протяжении многих лет жизни это мерзкое отродье никогда не понимал значения слов «сдержанность» или «довольствоваться своим уделом»; он был рожден, чтобы жить расточительной жизнью. Он обнял золотой шар и дважды перекатился, прежде чем наконец вынуть свою хрупкую шею из кармана спрятанного мешочка. Просто он все еще крепко держался за золотой шар, отказываясь отпустить его. Он едва мог повесить шею и сильно страдал, как будто его тело и голова отделялись друг от друга.
Эти два его движения были настолько резкими, что обычные люди вообще не могли сравнивать. Вскоре после того, как повесил шею, он внезапно сказал:
— Что-то под деревом.
Шаги Сюань Миня остановились. Он просто чувствовал, что фэн-шуй этого острова могильного кургана был очень странным, но он не мог понять, почему именно это было неправильно. Казалось, что с ним кто-то вмешался, но на поверхности не было обнаружено никаких следов человеческих рук. Поэтому, по пути, не глядя на следы, он все свое внимание уделял расположению этого леса, ни разу не глядя на землю.
Как только Сюэ Сянь заговорил, он спросил:
— Какое дерево?
— Впереди слева. Тот, в стволе которого есть трещина.
Это было старое дерево примерно в трех чжанах* от них со стволом, расколотым, возможно, от удара молнии. Однако этот тип дерева не был редкостью в пустыне гор и лесов, и поэтому мог считаться обычным. Сюань Минь подошел, и некоторое время поискав среди корней деревьев, наконец нашел в крайне неприметном месте веревку почти того же цвета, что и земля. Казалось, что веревку кто-то сильно оборвал; один из его концов все еще был завязан.