Цзян Шинин увидел, что лицо Няньци злиться, и поэтому он понизил голос, чтобы сказать ему:
— Твой брат, вероятно, очень устал и провел много времени в поисках выхода. Видно, какая у него влажная одежда, вероятно, от брызг воды. Даже если он немного подсох, он, вероятно, все еще довольно тяжелый. Он экономит силы, чтобы ходить, и, естественно, не будет говорить без надобности.
Лу Няньци посмотрел на водный след на земле, немного напевал в ответ и попытался исправить выражение лица.
Лу Шицзю остановился перед каменной дверью и поднял руку, чтобы положить ее на дверь. Он уставился на дверь могилы и слегка моргнул, говоря:
— Будет какая-то опасность, не забывай следовать за мной.
В тот момент, когда он моргнул, Лу Няньци не мог не моргнуть и, моргнув, покачал головой и потер глаза рукой.
— Что случилось? — Сюань Минь увидел его боковым зрением и спросил.
— Мои глаза внезапно стали немного расплывчатыми, — Няньци моргнул еще несколько раз и пробормотал:
— Сейчас мне кажется лучше. Не беспокойся, давай сначала убираемся отсюда.
Взгляд Сюань Миня скользнул по ранам на его лбу и остановился на Лу Шицзю.
Цзян Шинин проследил за его взглядом и внезапно почувствовал, что что-то не так. Как только он был на грани осознания того, что случилось, Лу Шицзю толкнул дверь каменной гробницы.
Эхо скрипящих звуков открывающейся двери раздавалось повсюду, пламя талисмана между пальцами Сюань Миня внезапно вспыхнуло и без предупреждения внезапно погасло.
(Самая длинная глава ಥ‿ಥ)
24. Кости глубин (I)
Внезапно все вокруг потемнело, и все остановились.
Цзян Шинин и Лу Няньци втянули зябкий вдох, который, поскольку им срочно хватало ртом воздух, застрял у них в горле. Воздух не шел ни вверх, ни вниз, и они не осмеливались выдохнуть.
Холодный ветер хлынул через каменную дверь, которую они открыли, прямо в лицо всем, неся с собой неописуемо отвратительный запах сырости и разложения, замораживая их до такой степени, что их скальпы онемели.
Даже Сюэ Сянь мог почувствовать это немного от того места, где его кипятили, и то, как холодный ветер коснулся его безумно горячего тела, было совсем не ужасно, по его мнению. Но это было все равно, что пытаться остановить кипение кастрюли, вычерпывая воду сверху и наливая ее обратно; он обращался только к симптому, а не к причине, и ничего не делал. Как только ветер утих, он снова стал горячим и начал кататься.
Обычно, когда люди становятся такими горячими, начинает болеть голова. Сюэ Сянь не был исключением, раскачиваясь взад и вперед, ошеломленно обдумывая, как выбраться из сумки. Подойдет даже глоток воздуха. В такие моменты он не беспокоился о том, есть ли у него стыда или нет. Вместо этого он иррационально жаловался себе на то, почему Сюань Минь не мог просто засунуть сюда палец, чтобы он мог за него цепляться и немного охладить.
Поскольку очень сильно кружилась голова, в то время внутренне горевая, его рот тоже не закрывался, бормоча без остановки. Вероятно, он непреднамеренно высказывал свои подсознательные мысли и размышления. Но из-за того, что он был почти без сознания, его губы были не такими подвижными; он был похож на пожилую бабушку, повторяя снова и снова одни и те же фразы без изменений.
Когда прошел холодный ветер, пламя погасло. Цзян Шинин и остальные затаили дыхание, твердое, как доски гроба, и, естественно, сразу замолчали.
В результате, в сочетании с холодным ветром, заставляющим людей дрожать, слабый звук его бормотания, просачивающегося наружу, создавал другую атмосферу.
— Что это за звук? — даже голос Лу Няньци дрожал. — Откуда это?
— Мастер, не могли бы вы зажечь еще один огонь? — испуганно спросил Цзян Шинин.
Внезапная тьма скрыла каждую фигуру, как будто все остальные были поглощены, и он был единственным, кто остался.
Известно, что когда ночь очень тихая, чувства путаются. Далекие звуки звучат так, как будто они находятся прямо у вашего уха, что затрудняет определение расстояния и направления.
Когда Сюань Мин впервые услышал слабое бормотание, его рука на талисмане остановилась. Через мгновение он понял, что говорящие звуки исходят из мешочка на его поясе.
Какой злой уловкой было, от этого гнусного порождения?
Сюань Минь нахмурился, напрягая уши, чтобы определить звук, только чтобы услышать, что порождение зла постоянно бормотало одну фразу — «Лысый», гудя, как дикая пчела.
Сюань Минь: «…»
Что с ним на этот раз?
Поскольку он, вероятно, не мог ничем помочь и не хотел отвечать, он достал новый талисман с намерением зажечь новый огонь.