— Дети? — Я догадалась.
Он кивнул один раз.
— Именно. Andes не работает с поставщиками, которые, по слухам, даже используют детский или принудительный труд. Наш надзор обширен, для некоторых даже чрезмерен, но...
— Я не думаю, что это перебор. Это достойно восхищения.
— Это необходимо, — его челюсти сжались. Он продолжал барабанить большими пальцами по рулю. Проехали еще несколько миль, и пространство вокруг нас заполнила густая тишина.
— Завтра мы пойдем на фабрику, где делают наполнитель?
— Да. Они были со мной с самого начала.
— Вау, — я покачала головой. — Для меня безумие, что ты начал все это в двадцать лет. Когда мне было двадцать, я проводила большую часть времени либо напиваясь на дурацких вечеринках, оправляясь от похмелья, либо лихорадочно готовясь к контрольной накануне вечера.
Он снова взглянул на меня.
— Это именно то, чем ты должна была заниматься. Веселиться, жить. Не похоже, что у тебя был шанс заняться этим, когда ты училась в средней школе.
— Да, — я опустилась на свое место. Уэстон не знал и половины, но та половина, которую он знал, была плохой.
Моя сумасшедшая мать. Ее пренебрежение, депрессия, резкие перепады настроения... автокатастрофа, в которой я ни разу не сомневалась, была преднамеренной. Облегчение, которое я никогда не озвучивала, когда она ушла и мне не пришлось заботиться о ней. Утешение, когда Эллиот переехал домой, и я, наконец, снова смогла дышать.
Уэстон занял место в первом ряду на фоне безумия Элейн Леви.
— Мне не следовало поднимать эту тему, — проворчал он. — Прости.
Я отмахнулась от него, хотя он был прав, ему не следовало этого делать.
— Не волнуйся. Я знаю, что твоя шляпа босса прочно сидит на тебе, но было бы странно притворяться, что ты ничего обо мне не знаешь.
Он откашлялся, но его слова прозвучали с той же грубоватостью.
— Все это правда, но сейчас не время настаивать на больной теме. Это больше не повторится.
— Ты прощен.
Его челюсть сжалась.
— Так просто?
— Ты мой босс, мистер Олдрич. Конечно, я не держу на тебя зла.
Я клянусь, что слышала, как хрустнули его коренные зубы.
На первой остановке нас ждала команда. Двое мужчин и женщина в костюмах, а также мужчина в брюках цвета хаки и поло с вышитым логотипом фабрики на груди.
Когда мы приблизились, женщина отделилась от группы. Медленная, изучающая улыбка, которой она одарила Уэстона, прямо противоречила профессиональному рукопожатию, которое она предложила.
Он взял ее руку в свою, накрыв другой ладонью. В уголках его глаз появились морщинки.
— Рад тебя видеть, Марисоль.
Она наклонилась, ее красные губы заблестели.
— Действительно рада тебя видеть, Уэст. Прошло слишком много времени.
Эта женщина была потрясающе красива. Высокая и стройная, с пышными бедрами и тонкой талией, она выглядела как голливудская версия деловой женщины. Ее брюки-сигареты и шелковистая кремовая блузка могли появиться прямо из костюмерного отдела. Ее блестящие локоны выглядели так, словно их только что подправила ее команда красоты. Я даже не ревновала. Я была немного ошарашена, что эта женщина существует в реальной жизни.
— Слишком долго, — согласился Уэстон.
После того, как они, по сути, трахались глазами средь бела дня, они, наконец, отпустили друг друга, и он поприветствовал остальных членов группы. В последнюю минуту он, казалось, вспомнил, что я здесь, и представил меня всем. Они не могли быть менее заинтересованы во мне, и это было прекрасно. В любом случае, я была здесь не из-за них.
Следующие два часа я плелась позади группы, делая заметки, пока мы осматривали фабрику. Уэстон останавливался, чтобы поговорить со многими рабочими, некоторых он знал по имени. Все это время Марисоль оставалась рядом с ним, находя любой предлог, чтобы прикоснуться к нему.
Я узнала, что она возглавляла сеть поставок Andes на Западном побережье. Очевидно, они с Уэстоном тесно сотрудничали. Я лениво поинтересовалась, чем еще они занимались вместе. По ее небрежным прикосновениям я поняла.
Интересно, что Уэстон нарушил собственную профессиональную этику, чтобы трахнуть Марисоль. Я предполагала, что всегда есть исключения из правил — особенно когда исключение выглядело вот так.
Когда пришло время отправляться на следующий завод, я направилась к Tesla Уэстона, остановившись как вкопанная, когда Прекрасная Марисоль открыла пассажирскую дверь и проскользнула внутрь, усаживаясь на мое сиденье, как будто оно принадлежало ей.
Кто-то прочистил горло позади меня.
Я обернулась, захлопнув свой отвисший рот. Дев и Джефф, два других менеджера, стояли рядом со своим внедорожником.
Дев открыл заднюю пассажирскую дверь.
— Ты едешь с нами.
— Я?
Я оглянулась и увидела, что Тесла выезжает со стоянки, и у меня внутри все сжалось. Уэстон бросил меня, не сказав ни слова. Он фактически бросил меня.
Мудак.
Все, чего я хотела, это сесть на бордюр и отказаться куда-либо идти, пока он не вернется и не вышвырнет Марисоль с моего сиденья. Тогда я бы вышвырнула его со своего места и оставила бы в пыли.
Вместо этого я взяла себя в руки и забралась на заднее сиденье внедорожника к двум незнакомым мне мужчинам.
Неплохо. Действительно мило.

Через несколько часов, еще одну экскурсию по фабрике и напряженную, молчаливую поездку мы прибыли в наш отель. Я была совершенно разбита, готовая свернуться калачиком в своей постели, заказать доставку в номер и читать непристойности, пока не вырублюсь.
Поскольку Уэстон был тем, кем он был, менеджер отеля встретил нас в вестибюле и проводил на наш этаж, остановившись сначала у моего номера. Как только ключ оказался у меня в руке, я нырнула внутрь, оставив Уэстона с менеджером в коридоре.
Мне вроде как надоело быть рядом с ним.
Если тебя игнорируют почти целый день, это может привести к такому результату.
Итак, да. Босс Уэстон – отстой. И, увидев его с Марисоль, я вернулась во времена его изобилия женщин. Я задавалась вопросом, почему я вообще позволила ему прикоснуться к себе. Таким он и был. Он не изменился. Он только стал более сдержанным.
Заказав доставку еды и напитков в номер, я приняла душ и надела шелковую короткую пижаму, которую Сирша купила мне в подарок как соседка по комнате.
Было еще не поздно, но я не собиралась покидать эту комнату сегодня вечером.
Я сушила полотенцем волосы, когда раздался тихий стук в дверь. В животе заурчало, как будто он знал, что мой ужин по ту сторону двери.
Но это стучало не обслуживание номеров. Уэстон стоял там, засунув руки в карманы джинсов.
— О, — я, честно говоря, опешила, увидев его, особенно в таком непринужденном виде. — Это ты.
Его бровь нахмурилась, когда он увидел, во что я была одета.
— Привет. Я хотел узнать, не захочешь ли ты поужинать со мной.
Я натянула свою цветастую кофточку, жалея, что мои шорты не были немного длиннее.
— Это моя пижама. Я в ней на ночь.
— Тебе нужно поесть, — утверждал он.
— И я поем. Я жду обслуживание в номер.
— О, — он оглядел коридор, словно подыскивая, что сказать. — Я подумал, мы могли бы обсудить твои мысли о том, как прошел сегодняшний день, и обсудить план на завтра.
Я покачала головой.
— Если тебе понравятся мои мысли, я отправлю тебе электронное письмо.
Не все мои мысли. Если бы я отправила их по электронной почте, меня бы уволили.