— Его очень уважают, — ответила Ребекка.
— Трудно по-настоящему любить мужчину, который... неприкасаемый, я полагаю, это подходящее слово, — добавил Саймон. — Я не имею в виду это в плохом смысле. Он вовлечен в работу компании на всех уровнях, и с ним можно общаться. Просто его никто по-настоящему не знает. Ну, кроме его помощницы Ренаты.
Уэстон внезапно повернул голову, как будто почувствовав, что мы говорим о нем, хотя он был слишком далеко, чтобы слышать наш тихий разговор. Его испытующий взгляд легко нашел мой. Его взгляд скользнул от моей макушки вниз, к столу, где были сложены мои руки, затем вернулся к моим глазам.
Мое сердце подскочило куда-то в горло. Я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы захотела. Уэстон Олдрич вырос в прекрасного мужчину, в этом не было сомнений. С другой стороны, я думала, что он красивый, когда мне было десять, а ему четырнадцать, и он сидел со мной в нашей семейной берлоге, где я пряталась во время Шивы моего отца.
Его губы шевельнулись, произнося одно слово, от которого у меня внутри все взбунтовалось.
— Элли.
Его прозвище для меня. То, которое прижилось...
Нет. Я не собиралась думать об этом сейчас. Не с моими новыми коллегами в моей новой жизни. Я оставила это в прошлом.
Я выпрямилась на своем стуле, избегая зрительного контакта с Уэстоном. Ребекка и Саймон оба уставились на меня, широко раскрыв глаза.
— Что это было? — Ребекка спросила в мягкой, шутливой манере.
— Итак, — я заправила волосы за ухо, — Мой брат и Уэстон были...ну, являются хорошими друзьями.
— Вот дерьмо, — Саймон вытер рот. — Я сказал что-нибудь плохое? Не думаю, что я это сделал, но...
Я потянулась через стол, чтобы похлопать его по руке.
— Прекрати, пожалуйста. Я едва знаю Уэстона. Обещаю, я не стану повторять то, что ты о нем говоришь. И нет, ты не сказал ничего плохого.
Саймон и Ребекка обменялись взглядами, как будто не совсем знали, чему верить.
Затем Саймон начал бормотать:
— О дерьмо, о дерьмо, о дерьмо, — прежде чем расплылся в солнечной улыбке. — Мистер Олдрич.
Ребекка помахала мужчине, стоявшему прямо за моим левым плечом, его рука вцепилась в спинку моего стула.
— Привет, мистер Олдрич.
— Ребекка, Саймон. Хорошо пообедали? — Его голос. Я забыла, как он звучал при личной встрече. Когда я услышала его на фоне моих телефонных разговоров с братом, расстояние несколько приглушило эффект. При личной встрече он был насыщенным и мягким, как лучший кусочек темного шоколада.
Саймон покраснел и энергично кивнул.
— Да. Мы с Ребеккой знакомимся с нашим новым сотрудником.
— Чайный гриб восхитителен, — добавила Ребекка, и ее щеки приобрели глубокий розовый оттенок, соответствующий цвету щек Саймона.
— Приятно это знать, — он повернулся и встал рядом со мной, фактически загораживая мне обзор моих товарищей по обеду. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его. Он смотрел на меня сверху вниз с бесстрастным выражением лица. — Как твой первый день?
Это были первые слова, которые он сказал мне за три года. Я вспомнила последние. «Ты совершаешь ошибку», он, конечно, был прав, но я бы никогда ему в этом не призналась.
Нацепив свою лучшую профессиональную улыбку, я стерла прошлое из памяти. Этот человек был моим боссом, другом Эллиота, не более того.
— Пока что мой день был действительно отличным. Саймон и Ребекка – лучший поздравительный комитет на свете, — я протянула ему обжаренный сладкий картофель. — А это вкусно. Мне придется попробовать чайный гриб завтра.
Из-за спины Уэстона Ребекка негромко фыркнула.
Уэстон остался невозмутимым. Но это был он, спокойный и хладнокровный.
— Нам пора возвращаться, — сказала я. — Мне еще многое нужно наверстать.
Тяжелый взгляд Уэстона стал пристальным. Он был так высок, что моя шея напряглась, продолжая смотреть на него. Опустив подбородок, я схватила телефон со стола. Мгновение никто не двигался, затем я почувствовала легкое прикосновение костяшек пальцев Уэстона к моей лопатке. Я напряглась от неожиданного контакта, и его рука мгновенно убралась.
— Хорошего тебе отдыха, — коротко сказал он, прежде чем повернуться и уйти.
Я изобразила широкую улыбку Саймону и Ребекке.
— Вы, ребята, готовы идти?
Эти двое были моими новыми фаворитами, поскольку больше не задавали никаких вопросов об Уэстоне. Возможно, из нашего короткого общения стало очевидно, что у нас действительно не было никаких отношений.
Я действительно больше не хотела думать о нем.
Это была моя новая работа, моя новая жизнь.
Уэстон Олдрич должен был стать очень, очень отдаленной частью всего этого.
ГЛАВА 4
Пять дней в неделю, в шесть утра, я встречался с Эллиотом Леви и Лукой Росси в нашем частном тренажерном зале.
Если я хотел быть точным, а я хотел, я должен был сказать, что в то время я встретил Эллиота. Лука добился успеха там, где должен был, только по ошибке. Сегодня он пришел в шесть пятнадцать.
— Здравствуйте, джентльмены, — Лука остановился рядом с Эллиотом, который выполнял жим ногами, и провел рукой по лбу. — Уже потеешь. Очень мило.
Эллиот хмыкнул. Он был не слишком разговорчив, особенно таким ранним утром. Лука компенсировал свое молчание, потчевая нас рассказами о своих развратных ночах вне дома. Он не сильно изменился со времен Стэнфорда. Старше, несколько мудрее, но по-прежнему не собирается сбавлять обороты.
— Как Элиза устраивается? — Лука спросил Эллиота.
Я уронил гантель, которую использовал, и вытер лицо полотенцем, любопытствуя, что ответит Эллиот. Мой первый взгляд на Элизу Леви после ее прощального ужина три года назад мало что сказал мне о ее состоянии.
— Отлично. Ей нравится ее новое место, — он повернул голову, взглянув на Луку, затем на меня. — Патрик продолжает звонить мне. Я бы заблокировал его, но слышать о его страданиях доставляет мне радость, с которой я, кажется, не могу расстаться.
Я сухо рассмеялся.
— Он все еще понятия не имеет, где она?
— Ну... — Губы Эллиота дрогнули: — Я думаю, у него есть подозрения, что она вернулась в Колорадо, но поскольку я продолжал отрицать само существование Элизы, не говоря уже о ее местонахождении, он совершенно потерялся.
Я уставился на него, моргая, в благоговейном страхе перед глубиной его двуличия.
— Ты отрицаешь ее существование?
Эллиот кивнул.
— Как я могу знать, где она, когда я не имею ни малейшего представления, о ком он говорит?
Я бы сказал, что был удивлен хитростью Эллиота – заставить мужчину поверить, что его девушка, с которой он встречался четыре года, была плодом его собственного воображения, но я знал его большую часть своей жизни. Не было ничего и никого, о ком он заботился больше, чем об Элизе.
Лука усмехнулся.
— Могу я просто сказать, как я горжусь твоей сестрой? Преследование этого придурка, честно говоря, худшая месть. Жаль, что вы не установили камеры, чтобы мы могли наблюдать за его реакцией, когда он пришел домой и все ее вещи исчезли – это единственное, что могло бы сделать ситуацию лучше.
Эллиот не засмеялся.
— Она показала мне скриншоты. Он заслуживает каждую унцию боли, которую испытывает.
Эллиот отказался рассказать, что именно сделал Патрик, чтобы оттолкнуть Элизу, и это было прекрасно. Хотя я не был близок с ней в эти дни, она была сестрой моего лучшего друга, поэтому я, естественно, защищал ее. И поскольку моим инвесторам не понравилось бы, что я убил человека, даже если бы он этого заслуживал, мне было лучше не знать.