Быть знаменитой — последнее, чего я хочу. Демоны, которые скрываются, должны оставаться скрытыми, и я не хочу ничего, кроме как сохранить их в таком виде.
Я поворачиваюсь, хватаю со спины спортивный бюстгальтер и натягиваю его через голову. Я стягиваю с ног леггинсы, меняя их на шорты из спандекса. Они облегают мои бедра, подчеркивая небольшие мышцы на ногах, когда я растягиваюсь слева направо.
— Лучше бы ты была одета, черт возьми! — прорычал Реджи, открывая дверь в раздевалку.
Я вздыхаю, сажусь на скамейку, достаю из сумки ленты и обматываю им руки. Он подходит ко мне, возвышаясь над моей головой и создавая темную, злобную тень надо мной.
— Что тебе нужно, Реджи? — бормочу я.
Он насмехается, раздраженный до чертиков.
— Что мне нужно? Ты сегодня не включена в бои, Рэйвен. Ты не будешь драться.
Я впервые поднимаю на него глаза и вижу, что его шея и щеки пылают красным. Его лысая голова даже светится от гнева. Красивый мужчина, хотя и осунувшийся от возраста и преступлений. Он стройный и хорошо сложен, возможно, он еще мог бы сражаться на ринге. Но вместо этого он решает управлять им, наблюдая, как ночь за ночью на его территории проливается кровь. Он почти такой же темный, как я.
— Буду. Мне нужно сражаться сегодня.
Линия между его глазами подчеркивается.
— Почему? Что, черт возьми, произошло? — Гнев в его тоне по поводу моей безопасности медленно развивался с течением времени. Он защищает меня так, как я никогда не просила. Она мне не нужна.
Я могу позаботиться о себе сама.
Я качаю головой.
— Ничего страшного. Мне просто нужно выйти на ринг, вот и все.
Он хмурится.
— Не сегодня, Рэйвен.
Я бросаю ленту на пол, замечая, что мои запястья обмотаны не так туго, как должны быть.
— Я, блять, буду драться сегодня. Ты позволяешь всем остальным приходить и драться, когда они хотят. Почему я не могу?
Его рот кривится от дискомфорта. Я точно знаю, почему он не хочет, чтобы я дралась сегодня. Потому что я гребаная девчонка, а он выбирает для меня всех подряд. Слабых. Тех, кого, как он знает, я смогу победить. Мне не нужны легкие соперники. Я устала от легкости.
Дай мне что-нибудь стоящее.
— Не надо мне этой ерунды. Ты не хочешь, чтобы я дралась, потому что думаешь, что я получу по заднице.
Он застонал, поднеся руки к лицу.
— Рэйвен, некоторые из этих парней — убийцы. Настоящие убийцы. Они увидят тебя на ринге и разберут тебя по косточкам. Некоторые из них в три раза больше тебя. Я не могу по праву отправить тебя на ринг с ними.
Я скриплю зубами, мои кулаки сжимаются. Мне так чертовски хочется врезать ему по чертовой роже прямо сейчас.
— Как ты, блять, смеешь относиться ко мне не так, как ко всем остальным. Потому что я девушка! Ты выводишь меня на ринг, и я укладываю любого взрослого мужика на задницу, даже губу не разбив. Не неси чепухи, твою мать! — Я поднимаю палец, целясь ему прямо в лицо.
Он хватает меня за палец, опуская мою руку.
— Сегодня ты не будешь драться. Приходи завтра, и я тебя пристрою.
Я отхожу от него, сажусь обратно на скамейку и беру ленту. Я продолжаю свое обматывание, полностью игнорируя его.
— Остановись, Рэйвен. Остановись! — Он пытается взять ленту, но я выдергиваю руки из его рук.
— Я дерусь, — рычу я, моя ярость пылает так яростно, что меня лихорадит.
— Боец сегодня... этого не будет! — рычит он.
Я чувствую жажду крови. Я обнажаю зубы, разрывая ленту, которая окончательно затянулась вокруг моих костяшек.
— Хорошо. Дай мне самого худшего, кто у тебя есть.
Он сужает глаза.
— Ты хочешь умереть.
— Я знаю свои пределы.
— Ты его не знаешь, — подчеркивает он.
Я беру свою сумку и обхожу его, чтобы засунуть ее в шкафчик.
— Я не хочу, ты же знаешь. Я не хочу знать никаких подробностей, никогда. Дай мне выйти, разобраться с этим дерьмом в голове, и я отправлюсь в путь.
— Корган убьет меня, если ты умрешь.
Я улыбаюсь.
— Хорошо, что я не умру.
Он улыбается, и я понимаю, что ему хочется шлепнуть меня по спине или сделать еще что-нибудь чертовски странное, как он делает с другими парнями, но он знает, что я не люблю, когда меня трогают.
Я киваю, и он уходит. Я следую за ним, направляясь к большому рингу в центре «Инферно».
— Удачи, — кричит мне Реджи, прежде чем повернуть налево. Я поворачиваю направо, сжимая руки в кулаки, когда в поле зрения появляется ринг. Я чувствую, как все смотрят на меня. Они знают, что я не должна быть сегодня на ринге. Корган говорит, что у меня есть толпа, которая приходит специально ради меня. Мне на это наплевать, во всяком случае, не совсем.
Я здесь не ради них. Я здесь ради себя.
Мои руки хватаются за грубые канаты вокруг ринга, и я спрыгиваю на мат. Я смотрю на пятна крови, некоторые из них свежие, а некоторые старые. Мои ноги ходят взад-вперед, тело напряжено, а разум непоколебим.
Я готова.
В толпе раздается рев, достаточно громкий, чтобы у меня по коже побежали мурашки. Кто бы ни был моим противником, он, похоже, пользуется популярностью. Он уже бывал здесь, и, судя по звукам, он хорош.
Действительно хорош.
Я чувствую эхо его шагов, когда он выходит на ринг. Я сжимаю руки, костяшки пальцев хрустят. Я вытягиваю руки, шею и шевелю пальцами.
Этот человек передо мной, я чувствую его превосходство. Я чувствую его силу и гнев.
Я не могу отрицать колебаний, которые зарождаются в моей груди, но в то же время я испытываю волнение от того, что наконец-то сражусь с кем-то, кто действительно может быть честной игрой.
Поднимаю голову и вижу перед собой парня.
Это он.
Тот самый парень из школы. Тот, который исчез в середине дня. Тот, кто с самого утра то появлялся, то исчезал из моих мыслей. Он смотрит на меня. Впервые наши глаза встречаются.
Я словно в огне. Кажется, что моя кожа горит. Мои внутренности наэлектризованы, и я не могу отвести взгляд.
Вблизи он не похож ни на кого из тех, кого я когда-либо видела. Темные волосы, слегка волнистые на макушке. Не тусклые, как у меня, а блестящие сами по себе, чернильно черного цвета, о котором только можно мечтать. Темный шоколад, наполненный ониксом, чтобы создать самый уникальный и божественный цвет волос, который я когда-либо видела. Его глаза напряжены и смотрят прямо на меня. В них темная неизвестность — бесконечная яма, и мое тело будто вибрирует, пока я погружаюсь в эту темноту. Его жёсткая и напряжённая челюсть отвлекает от острых, словно лезвие, скул. Его грудь обнажена, на животе и грудных мышцах множество татуировок, переходящих на плечо и вниз по левой руке. Татуировки, которые я видела раньше, были лишь намеком на полное произведение искусства.
Его тело — это сумасшедший дом. Столько хаоса, что я не знаю, на чем в первую очередь остановить свой взгляд. Черно-серая роспись с мельчайшими деталями тянется от основания шеи и исчезает под поясом его черных шорт.
Все, на чем я могу сосредоточиться, — это собака с бешеными зубами и черными глазами, поедающая то, что кажется целым миром, раскинувшимся на его груди.
Его бедра. Черт возьми, его бедра.
Напряженные и подтянутые, шорты обрезаны чуть выше колен, демонстрируя его мускулы и темные волосы, стелющиеся по коже. Его кожа загорелая, и я снова задаюсь вопросом, наслаждается ли он солнцем или он откуда-то еще, кроме мрачного Блэкбриджа в Орегоне.
От этого мужчины у меня перехватывает дыхание, и я с радостью позволяю своим легким онеметь.
Когда нет сигнала для старта боя, кажется, что здесь только мы. Нет звонка, который заставил бы нас вернуться в настоящее. Нет выстрела, который заставил бы нас шагнуть навстречу друг другу.
Он и я.
Я чувствую себя одинокой, но меня полностью заполняет этот человек, когда он смотрит на меня. Судя по его глазам, он никогда не видел меня раньше. Он не замечал меня раньше, да и с чего бы ему замечать? Я для него никто, в то время как он кажется почти всем.