Он должен меня тренировать.
Я выныриваю из людской волны, проскальзываю под канатом на ринг, отчаянно пытаясь поймать его, чтобы попросить. Чтобы умолять. В этот момент я не против быть отчаянной. Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько правильной, чтобы он показал мне все, что мне нужно знать. Я потерялась и запуталась с тех пор, как переехала к тете и дяде, и впервые с тех пор, как я переступила порог Орегона, я чувствую ясность.
Это правильно.
Я бегу по рингу, нога попадает в лужу крови. Я слышу шепот, гадающий, кто это. Они гадают, не я ли это, но не могут быть уверены.
Я бросаюсь на другой конец ринга, спрыгиваю вниз и направляюсь к раздевалкам. Я натягиваю капюшон на голову и устремляю лицо в пол, преследуя Морелли. Как раз в тот момент, когда я собираюсь срезать угол и войти в мужскую раздевалку, пальцы обхватывают мою шею сзади. Мои глаза расширяются, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть Коргана, его лицо напряжено и взволновано.
— Какого хрена, Рэйв?
Я хмурюсь, вырываясь из его объятий и снимая с головы капюшон.
— Что?
Его глаза расширяются.
— Да что с тобой такое? Ты исчезла на неделю и снова появляешься с гражданскими? Что, черт возьми, произошло?
Мой взгляд переключается на раздевалку, меня охватывает паника, что я теряю свой шанс. Он ускользнет, он найдет способ, и тогда я не знаю, когда смогу спросить его. Никогда не наступит подходящий момент.
— Семейное дерьмо, — полусерьезно бормочу я. Но слова оказываются ошибкой, и Корган сразу же подхватывает ее. Он знает, что у меня нет семьи, во всяком случае, не совсем.
Он разражается смехом.
— Семейное? Теперь я действительно знаю, что что-то случилось.
Мое тело кричит, что нужно бежать. Я не люблю конфронтацию и не люблю, когда меня допрашивают. Это не мой конек, и Корган знает об этом, но, похоже, в данный момент ему наплевать.
Я слышу шаги, и через несколько мгновений появляется Реджи, его лицо пустое, пока он разглядывает меня.
— Я все думал, когда же мы тебя снова увидим.
Я сжимаю челюсти, ненавидя ощущение допроса. Они никогда бы не стали так вести себя с Морелли или Стебби, если уж на то пошло. Но это потому, что я единственная девушка, которая дерется. Это потому, что они нормальные, и они испытывают чувства, как будто мы семья.
Я же не понимаю чувств и хочу выплеснуть все эмоции обратно на них. По крайней мере, на данный момент. По крайней мере, пока я не смогу поговорить с Морелли.
— Мне действительно нужно идти. — Я отхожу от них обоих, чувствуя, что они заманивают меня в ловушку и требуют ответа. Привяжут меня к стулу и потребуют ответов, которые я не смогу им дать. Они никогда не узнают от меня правды. Мои секреты — мои, и мне их хранить.
— Куда, черт возьми, ты так быстро несешься? — рявкает Реджи, его костюм идеально сидит на нем. Его глаза переходят на мой нос. — Твой нос хорошо заживает.
Да, если слегка согнутый — это хорошо. Я выгляжу как дерьмо.
— Мне нужно кое с кем поговорить.
Корган смотрит через мое плечо на закрытую дверь раздевалки позади меня.
— Я бы никогда не пустил тебя на ринг, если бы знал, что он с тобой сделает.
Я хмурюсь.
— Я не твоя проблема, Корган, и ты не принимаешь за меня никаких решений.
— Есть немногие, с кем я не хочу, чтобы ты снова дралась, и он один из них. Он чертовски опасен, Рэйв. Гребаная бомба.
От этой мысли мурашки пробегают по ступням, поднимаются по ногам и по всему телу. Почти как будто все мое тело спит. Эти слова должны были бы напугать меня, но они не напугали. Совсем нет. Даже наоборот, они меня возбуждают. Я хочу только одного: войти к нему и потребовать, чтобы он вставил в меня все то безумие, которое в нем есть. Я хочу этого. Я хочу изучить каждый кусочек его мозга и позволить ему стать моим собственным.
— Поговорим позже, — бормочу я, разворачиваясь. Отворачиваюсь от двух мужчин, которые были для меня опорой на протяжении года. Но сейчас они не могут быть моим приоритетом. Я искуплю свою вину перед ними позже. Я должна сосредоточиться на настоящем. А сейчас мне нужно поймать Морелли, пока он не скрылся, и я не потеряла свой шанс и свою храбрость.
— Подожди. — Корган хватает меня за запястье, когда я прохожу мимо, и останавливает на месте. Его пальцы горячие, обжигающее пламя лижет предплечья и без того раскаленной кожи. Я обнажаю зубы и с рычанием вырываю свою руку из его хватки. Его лицо застывает, но я знаю, что он не пострадал. Они знают меня. Прикасаться ко мне запрещено, но они оба решили нарушить это правило в течение десяти минут.
— Что? — огрызаюсь я.
Корган делает шаг ко мне.
— Ты вернешься в спортзал? — Я могу сказать, что они думают, что это конец. Что это мой конец.
Они очень сильно ошибаются. Это не конец.
Это начало. Это мое возрождение.
Я ослабляю свою защиту, только на чуть-чуть.
— Я вернусь в спортзал. И я вернусь на ринг в следующую пятницу.
Оба успокоенные, они кивают, а я поворачиваюсь, готовая к разговору с Морелли. Наконец-то.
Нервы бьют ключом, когда я хватаюсь за ручку и открываю дверь, а тело мгновенно покрывается испариной.
Я заходила в мужскую раздевалку всего один раз, пообещав себе, что больше никогда этого не сделаю. Сейчас, шагая внутрь, я думаю, буду ли я жалеть об этом моменте.
Или это будет момент, который исправит все мои проблемы.
Зайдя внутрь, я замедляю шаг, и мои глаза расширяются, когда я сталкиваюсь лицом к лицу совсем не с тем, чего ожидала.
Большая собака. Собака? Волк? Какой-то странный гибрид? В его шерсти смешались коричневый, серый и белый цвета, пока он смотрит на меня. Его лапы размером с мои руки, а спина выше моей талии.
Этот зверь огромен.
— Эм, привет? — Я делаю шаг к нему, протягиваю ладонь, чтобы погладить его, как хорошего щенка, которым он, надеюсь, является, но его зубы обнажаются, и низкое рычание начинает клокотать в глубине его горла.
— Ну ладно. — Я отступаю назад, не зная, что делать. Если бы это был человек, я бы просто пробилась сквозь него. Может, я и сумасшедшая, но я не дерусь с животными. Животные не плохие. Они лучше людей. — Алло? — Надеюсь, Морелли услышит меня и придет ко мне, а не придется искать его с этой собакой на заднице.
Я слышу ворчание, а затем шаги.
Вот и он.
Пот заливает его лицо, кожа бледная, руки напряжены по бокам, верхняя губа выгнута назад. На влажном носу блестит кольцо. Он выглядит смертельно опасным.
Я делаю шаг вперед.
— Какого черта ты здесь делаешь? — От его голоса у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Он так сильно отличается от того, когда он выкрикивает в мой адрес неуважительные комментарии. В этой тихой комнате его голос глубже. Жесткий, словно его обмакнули в уголь и окунули в ненависть.
Я опускаю взгляд на его живот, на иглу, вонзившуюся в рану. На рану в боку, из которой все еще сочится кровь. Выглядит болезненно, и, судя по тому, что игла проходит сквозь его кожу, я догадываюсь, что прервала его самозашивание.
— Это выглядит болезненно. Тебе помочь наложить швы? — Я показываю на его живот, и он отступает назад.
— Что ты здесь делаешь? — Он игнорирует мой вопрос, его глаза темнеют, превращаясь в черные ямы.
Я провожу языком по верхним зубам, зная, что и так бы приняла его грубость, но то, что она прозвучала так жестоко, выбивает меня из колеи.
— Я пришла задать тебе вопрос.
Его глаза сужаются.
— Нет. — Повернувшись, он уходит за угол, скрываясь из виду, в темную тень раздевалки. — Роско, иди сюда, — приказывает он собаке. Роско бросает еще один нерешительный взгляд на меня, прежде чем повернуться, и его когти клацают по полу, когда он следует за своим хозяином.
— Подожди. — Я подхожу к нему как раз в тот момент, когда Роско издает еще один рык. Их тени движутся в темноте, и я снова вздрагиваю, чувствуя себя не так безопасно, как хотелось бы. — Мне нужна твоя помощь.
Его волосы в беспорядке, темные волны влажные и взъерошенные. От него исходит греховный запах. Не такой, как у мужчин, с которыми я сражаюсь, — от них пахнет острым луком и грязными носками. Нет, у моего загадочного мужчины свой собственный запах. У него нет определения, кроме как быть полностью, исключительно мужчиной. Что-то, что я хочу сохранить в бутылке, чтобы смаковать в самые слабые дни.