Я помню ее лицо, как она была напугана, когда отец прижал ее к стене. Абсолютный страх в ее глазах.
Я приподнимаюсь и сажусь, наклоняясь вперед, чтобы как следует рассмотреть ее глаза.
— Что, черт возьми, произошло? Я никогда не видела, чтобы твой отец был так... агрессивен с тобой.
Она смотрит в сторону двери.
— Это было страшно, — шепчет она.
Я киваю, видя это в ее глазах.
— Мне жаль.
Ее глаза мгновенно увлажняются, и мне становится не по себе. Я знаю, что она это видит. Она чувствует это.
— Прости, просто... Ты не должна извиняться. Это неправильно, что мои родители так с тобой обращаются. Они были так готовы взять тебя к себе после того, что случилось, но почему они так с тобой обращаются? Я не понимаю. — В конце ее голос срывается, и мне становится так жаль ее юную, наивную душу.
Я качаю головой.
— Это не то, что ты должна понимать. — И я не могу этого объяснить. Они обращаются со мной так, потому что ненавидят меня. А почему они меня ненавидят? Этого не могу понять даже я, и не знаю, хочу ли я этого.
Не должно быть причин для ненависти к ребенку, но она есть, они ненавидят меня за это.
— Я просто... Я хочу, чтобы это прекратилось.
— Прекратится. В конце концов. — Я не могу рассказать ей о своих планах, и, по правде говоря, есть большая вероятность, что она возненавидит меня после того, как это случится. Но я не могу не сделать то, что кажется мне чертовски правильным, только ради нее. Я буду защищать ее любой ценой, и под защитой это также означает, что я заберу их у нее. Я уничтожу их с лица земли, если придется.
И я это сделаю.
Она кивает, вероятно, думая, что я имею в виду, когда перееду, или что—то простое в этом роде.
— Ты ходила к нему?
Я смотрю на нее мгновение, затем медленно киваю. Всего один.
Ее глаза смягчаются.
— Он тебе нравится, да?
Я сужаю глаза, не совсем понимая, что именно я чувствую. Но это отличается от всего, что я чувствовала раньше. Я никогда не чувствовала такой связи с кем-либо. Даже с собственными родителями. Это настолько глубокий уровень, что он меня пугает.
Я пожимаю плечами.
Она улыбается, ее пальцы слегка касаются моих.
— Все в порядке. Я вижу это в твоих глазах, Рэйвен. Ты меняешься. Может быть, именно он сможет избавить тебя от всего этого.
Может быть. А может, он просто научит меня, как искоренить это самой.
Черт, что сегодня происходит в школе?
— Может, проводится какая-то вечеринка, о которой я не знаю? — бормочу я себе под нос.
— Да, — вздыхает Ария. — Это митинг поддержки, а потом вечер встречи выпускников. Ты не знала?
Нет, не знала. Я вообще не обращала внимания на школу.
— Я не знаю. Наверное, я не слышала об этом.
Ария смеется, все проблемы последних дней для нее смыло вчерашним дождем. Она полностью взволнована и воодушевлена, и я смиряюсь со своим мелочным отношением. Она заслуживает подросткового опыта, даже если мне кажется, что у меня никогда не будет такого шанса.
Снаружи здания висят сине-белые серпантины, а на парковку въезжают люди на своих машинах, увешанных безумным количеством украшений. Это не дешевый хлам, приклеенный к бамперу машины. Эти люди потратили много времени и денег, чтобы подготовиться к сегодняшнему дню.
Что такое «митинг поддержки»? Что такое вечер встречи выпускников?
Я останавливаюсь на своем обычном месте сзади и выхожу из машины, впервые чувствуя, что сотни людей не наблюдают за мной. Они сосредоточены на своих друзьях, на том, что происходит сегодня и кажется таким важным.
Я наконец-то отошла на второй план. Там, где я хочу быть.
— Судя по всему, сегодня на футбольном поле будет что-то грандиозное, будет вечеринка, а вечером — танцы.
— Танцы? — Мои глаза расширяются, а в груди горит что-то похожее на ревность.
Ревность, что, возможно, он идет, а мне об этом просто не сказал. А почему он должен был? Мы же не вместе, но, возможно, именно поэтому он не сказал с уверенностью, что будет сегодня на моем бое.
Может, у него другие планы. Может, у него все это время была девушка, и он мне не сказал.
Я чувствую себя нелепо, когда иду в школу в черном кардигане и джинсах, в то время как все остальные спешат туда в облегающих топах и леггинсах или обрезанных джинсах. Они все подходят друг другу, и, конечно же, мы с Арией не получили памятку.
А с чего бы? Мы в списке дерьма самой популярной девушки. Нас ни за что не пригласят и не включат в разговор о веселье.
Да и хрен с ним.
Когда мы входим в школу, она становится еще большим спектаклем, чем была снаружи. На шкафчиках и стенах столько школьного духа, что пантеры подготовительной школы Блэкриджа устраивают грандиозную вечеринку.
— Это очень круто, — говорит Ария, проводя пальцами по серпантину, развешанному на шкафчиках. — Это как один большой праздник. Вечеринка, что ли.
Я улыбаюсь ей, зная, что она хочет влиться в коллектив, и понимая, что проблема не в ней, не в том, что она думает, и даже не в том, как она одевается. Пока родители контролируют ее, она никогда не освободится от их власти.
Мы доходим до наших шкафчиков, и я сметаю с дороги несколько серпантинов, пока начинаю крутить комбо на своем замке.
— Интересно, зачем они вообще ходят в школу в такие дни, как сегодня? Не похоже, что кто-то собирается чему-то учиться. — Я на взводе, как и всегда в день боя. Мое тело, мои мышцы, мои сухожилия — все чувствует приближающийся адреналин. Готова ли я? Научилась ли я чему-нибудь из того, чему учил меня Кайлиан?
Будет ли он наблюдать за мной? Будет ли он болеть за меня вместе с остальной толпой или молча наблюдать и критиковать каждое мое движение?
— Эй, Рэйвен! — Я хватаюсь за дверцу своего шкафчика, когда меня окликают по имени из коридора. Я заглядываю за дверцу и вижу Чеда и его компанию приятелей, наполовину одетых в футбольное снаряжение. Он выглядит счастливым, как будто Кайлиан не швырял его в коридоре на прошлой неделе.
— Привет. — Я улыбаюсь, понимая, что, по крайней мере, могу быть дружелюбной.
— Где твой школьный дух? — Он поднимает руки по бокам, привлекая внимание всех остальных в коридоре. Люди наконец-то начинают переглядываться, и я больше не чувствую себя в сумеречной зоне или невидимкой. Я снова стала новенькой.
Я натягиваю кардиган, чувствуя себя так, будто на мне неоновые цвета, а не черный.
— Наверное, я не поняла, о чем речь. — Я пожимаю плечами.
Он смеется, хлопает своего друга по плечу, прежде чем подойти ко мне. Его волосы развеваются в стороны и назад, а вдоль скул нарисованы черные полоски.
Он такой чертов качок. На мгновение мне захотелось, чтобы он был в моем вкусе, вместо того чтобы мое сердце билось как дикий барабан, как только Кайлиан заходит в комнату.
— У меня в шкафчике могут быть лишние вещи, если ты хочешь их взять, — говорит он, как только подходит ко мне. Его пальцы обхватывают дверцу моего шкафчика, и он открывает ее, входя прямо в мое пространство.
Он смотрит на Арию, и его глаза озаряет нахальная улыбка.
— Привет, я Чед. Думаю, мы еще не знакомы.
Она выглядит немного ошеломленной, глядя на него.
— Ария.
Его улыбка становится шире, как будто он знает, какой именно эффект он производит на женщин.
— Вы, ребята, придете сегодня на митинг поддержки?
— Это обязательно? — Его лицо искажается в замешательстве, и я внутренне вздрагиваю. Ладно, этот парень относится к этому серьезно. — Когда это будет?
— После второго урока. Если хотите, я могу освободить вам место, чтобы вы сидели рядом со мной. Полагаю, быть новенькой — не самое простое занятие в мире.
— Это совсем не весело, — хнычет Ария.
Его глаза переходят с Арии на меня.
— Отлично! Я займу вам место. Увидимся через некоторое время? — Его рука поднимается, и он убирает с моего лица прядь волос. Я отклоняюсь от его руки и поднимаю свою, чтобы расчесать волосы.
— Спасибо. Увидимся.
Его не останавливает мой очевидный отказ от его ухаживаний. Кажется, его это ничуть не волнует. Либо он не боится Кайлиана и его слов, либо просто старается быть самым милым парнем на планете.