Он выглядит таким злым. Так чертовски зол, а я и не подозревала, что у него могут быть такие эмоции. Он кажется таким пустым и замкнутым, так что, если он выглядит таким полным ярости, ну, я не знаю, как на это реагировать.
— Неважно, — бормочу я.
— Я поеду за тобой домой. Подумай о том, чтобы сходить к отцу. — Он видит мое лицо и обрывает меня, щелкнув зубами. — Это не для тебя, Рэйвен. Это ради других девушек, которые точно умрут, если мы не поймаем того, кто это делает. Сколько еще сердец доставит тебе этот ублюдок, прежде чем ты поймешь, что нельзя просто сидеть и надеяться, что все обойдется?
Я скрежещу зубами, боль от напряжения поднимается к уху. Я не могу.
Я не могу, черт возьми, иметь дело с этим прямо сейчас.
Взглянув на часы, я понимаю, что уже должна была быть дома. Я должна идти.
— Мне нужно идти, Кайлиан. Увидимся завтра. — Я закрываю дверь, и на этот раз он позволяет мне уйти, как будто я ничего не значу.
ГЛАВА 19
Кайлиан
Я не понимаю.
Ни на йоту не понимаю. Почему я вообще еду двадцать минут до дома Рэйвен — это, блять, огромный знак вопроса, но как инстинкт Роско — нападать, когда он чувствует опасность, так и мой инстинкт в этой ситуации — ехать за ней домой и убедиться, что подражателя нет на ее территории, и что ее чертовы тетя и дядя не станут с ней связываться.
Она ведет машину быстро, и я чувствую ее нервы отсюда. Даже Роско сидит на заднем сиденье с поднятой шерстью, понимая, что происходит дерьмо, с которым никто из нас ничего не может поделать.
Когда она съезжает с шоссе, на улице уже совсем темно. Она едет по окраине города, пока дома не расступаются все дальше и дальше. В конце концов остаются только деревья. Рэйвен сворачивает на подъездную дорогу, катит по гравию и подъезжает к старому двухэтажному фермерскому дому, аккуратно расположенному между деревьями и разросшейся зеленой травой. Я держусь на расстоянии, выключая фары, наблюдая, как она заезжает за три других автомобиля и глушит свою машину.
Внизу горит свет, входная дверь открывается, и две тени освещают дверной проем.
Должно быть, это тетя и дядя.
Тетя худая, на несколько дюймов выше Рэйвен. Ее волосы завиты в тугие спирали, она одета в блузку на пуговицах и джинсы. У дяди редеет затылок, и я вижу, как его подтяжки скрепляют брюки на плечах. Я не вижу ни их лиц, ни их выражений, но я чувствую их обоих.
Они ненавидят ее. Презирают ее всей своей кровью. Я смотрю на Рэйвен и вижу, как замирает все ее тело, как напрягается каждая ее конечность, когда она подходит к ним. Она ненавидит их так же сильно, и я чувствую эту ненависть с другой стороны лужайки, сквозь темные деревья. Она не пытается скрыть свою ярость или отвращение к ним. Она хочет, чтобы они знали.
Ее мания проявляется.
Тетя и дядя расходятся, и Рэйвен разворачивается боком, чтобы не задеть никого из них, когда она проскальзывает в дом. Дверь закрывается, и свет на нижнем этаже гаснет.
Наверху не включается ни один.
Я долго жду. Слишком долго, если честно. Я надеюсь, что подражатель придет. Я надеюсь услышать звуки изнутри дома, которые я не должен слышать.
Но ничего не происходит.
Я понимаю, что больше не могу ждать; мне нужно вернуться домой. Столько всего нужно сделать, но я провожу всю ночь на обочине дороги, наблюдая, ожидая, надеясь, что что-то произойдет, и я смогу удовлетворить эту потребность в моей груди, которая кипит уже несколько недель.
Мне нужно убийство. Более того, я знаю, что Рэйвен оно тоже нужно.
Я подъезжаю к дому, Роско стоит рядом с моим плечом и жаждет выйти. Я открываю дверь, и он спрыгивает на землю и направляется к входной двери. Я следую за ним внутрь, запихивая упакованное сердце под мышку, когда вхожу в дом и вижу, что оба моих брата стоят там с любопытными, как у черта, лицами.
— Почему вы оба выглядите так, будто собираетесь допросить меня до смерти? — Я рычу, ударяя Габриэля по плечу, когда направляюсь на кухню.
— Мне интересно, почему ты проводишь все свое свободное время с какой-то случайной цыпочкой, которая связана с подражателем Убийцы Кроу. Это какой-то новый способ получить информацию? — спрашивает Габриэль, следуя за мной по пятам.
Я открываю темный шкаф и беру с нижней полки низкий стакан. Затем беру бутылку скотча, уже стоящую на стойке, и наливаю себе полстакана.
— Почему ты так чертовски любопытен?
Он смотрит на меня как на идиота.
— Ты не любишь людей, Кай. Ты не разговариваешь с ними, ты даже не смотришь на них. Так почему же ты так вцепился в эту?
Почему? Это самый главный вопрос дня. Почему она так плотно закручена в моих мыслях? Почему меня это так волнует, что я привел ее в свой дом? Чтобы обучать ее? Чтобы убедиться, что ей хорошо дома?
Я допиваю свой напиток и тут же наполняю второй бокал. Этот наполнен до краев. Я выпиваю и его.
— Черт, Гейб. Он реально в заднице. — Маттео смеется.
Я хмуро смотрю на него, не в настроении слушать их дерьмо.
— Не обращайте на меня внимания. Я разбираюсь с дерьмом.
Лицо Габриэля опускается, его глаза становятся пытливыми.
— Скажи мне, как она связана с подражателем.
Я смотрю на свой пустой стакан, раздумывая, стоит ли наполнять его в третий раз.
Я отодвигаю его от себя, зная, что они не остановятся, пока я не дам им хотя бы немного.
— Ее отец — настоящий Кроу. Кэш Кроу.
Глаза Маттео расширяются. Габриэль выглядит просто взбешенным.
— Какого хрена? Она тебе это сказала? — спрашивает Габриэль.
Я киваю.
— Откуда ты знаешь, что она не врет? Ты не часто водишься с женщинами, Кайлиан. Они постоянно врут.
Я сужаю глаза и скрежещу зубами, глядя на него. Он что, считает меня чертовски бестолковым? Спрашивает меня, лжет кто-то или нет? Я, блять, этим дерьмом на жизнь зарабатываю.
— Больше не оскорбляй меня, или я надеру тебе задницу.
Он смотрит на меня, не отступая ни на йоту.
Маттео делает шаг между нами, его пальцы касаются груди каждого из нас.
— Итак, эта сучка — дочь Кэша Кроу. Что она здесь делает? Почему она пришла сюда расстроенная прошлой ночью, как будто ты можешь ей помочь? Здесь есть нечто большее, чем просто выяснить, кто подражатель.
Я провожу языком по зубам.
— Я ее тренирую.
Глаза Маттео расширяются.
— Тренируешь ее? Чтобы драться?
— Чтобы убивать, — огрызаюсь я.
Габриэль отступает, из него вырывается смешок.
— И что ты с этого получишь? Обучаешь дочь убийцы тому, как убивать.
— Я ничего не получаю. — Я произношу эти слова и ненавижу их, потому что они отчасти ложные. Мне кажется, что я получаю гораздо больше, чем ничего, но я не знаю, как сформулировать эти слова. Даже если бы я мог, я бы никогда не сказал их своим братьям.
— Это просто странно, — начинает Маттео, опуская руки по бокам. — Ты даже не интересуешься кисками, а тут приходит эта малышка Кроу, и ты вдруг не можешь от нее оторваться? Чертовски странно.
Я качаю головой.
— Мне абсолютно насрать, что ты думаешь о том, чем я занимаюсь в свободное время. — Я протягиваю свой бокал вперед, решив вернуться за третьим бокалом, в конце концов. — Мне действительно нужна ваша помощь кое в чем.
Они смотрят на меня в ожидании.
— Ей нужно, чтобы за ней постоянно присматривали. — Я беру с прилавка коробку и двигаю ее через остров к ним. — Подражатель оставил это для Рэйвен сегодня вечером.
Они оба смотрят на коробку пустыми глазами, прежде чем Габриэль протягивает руку, берет коробку и подвигает ее к себе.
— Что это? — спрашивает он.
Я киваю на коробку.
— Открой ее.
Он открывает, откидывая крышку. Они оба наклоняются над прилавком, заглядывая внутрь. Глаза Габриэля сужаются, когда его взгляд падает на сердце.
Мертвое, окровавленное сердце.
— Твою мать, — ворчит Маттео.
— Где, черт возьми, ты это взял? — Габриэль огрызается, отпихивая от себя коробку.