Потом он позвонил своему сыну Хугоу, который поинтересовался, не посидит ли Конрауд на следующей неделе с близнецами, пока они с женой будут в театре. Тот, разумеется, согласился — ему доставляло удовольствие возиться с внуками. Врач по профессии, Хугоу справился о здоровье отца. Конрауд ответил, что ни на что не жалуется. На том они и распрощались.
Марта перезвонила, когда Конрауд уже парковал машину возле дома родственников Данни, и осведомилась о причине его звонка. Он объяснил, что хотел выяснить, как продвигается расследование смерти девушки, но Марта сообщила, что расследование, строго говоря, еще и не начиналось: вскрытие только предстояло, а поиски Лаурюса Хинрикссона пока результатов не принесли. Единственное, что удалось выяснить, это то, что в последнее время ни его родственники, ни друзья с ним не встречались и никаких известий от него не получали. При попытке дозвониться до Лаурюса по зарегистрированному на него номеру, автоответчик сообщал, что в данный момент абонент не доступен.
— Тебе не кажется это странным? — спросил Конрауд. — То, что вы его до сих пор не нашли, я имею в виду.
— А что тут странного? — ответила Марта, которая, судя по раздававшимся из трубки причмокивающим звукам, устроила себе перекус. — Мы его всерьез-то пока и не искали. Куда он денется?
— А по поводу той партии наркотика, что девушка ввезла из-за границы, удалось что-то выяснить?
— Нет, возможно, она предназначалась для личного пользования — как бы банально это ни звучало. Но мы не исключаем и той версии, что у нее был заказчик.
— А о ее связи с Лаурюсом вы что-нибудь узнали? — задал очередной вопрос Конрауд. — Я собираюсь зайти к ее родственникам — может, есть что им передать?
— Я буду держать их в курсе, — устало вздохнула Марта. — Они звонят сюда беспрерывно.
Выключив мотор, Конрауд направился к дому. На пороге появился дедушка Данни, который пригласил его войти. Выглядел мужчина так, будто постарел на несколько лет. Его жена сидела в гостиной у стола, на котором были веером разложены фотографии из находившегося тут же семейного альбома. На снимках были изображены дочь и внучка пожилой пары. Многие из них были сделаны во время домашних праздников — дней рождения или Рождества — а также в зарубежных поездках, в копенгагенском парке Тиволи или на фоне Эйфелевой башни. Стоя на почтительном расстоянии, Конрауд переводил взгляд с одной фотографии на другую. На некоторых из них мать держала на руках маленькую Данни, и они обе счастливо улыбались.
Убитые горем супруги попросили Конрауда поподробнее рассказать о том, как он обнаружил девушку. Все еще глядя на снимки, он заговорил, подбирая слова так, чтобы хоть немного утешить пожилых людей: насколько он мог судить, смерть Данни не была мучительной — их внучка выглядела так, будто уснула и больше не проснулась. А на ее лице застыло умиротворенное выражение.
— Марта — та, что ведет расследование, — вам, конечно, говорила, что этот Лаурюс уже попадал в поле зрения полиции. Хулиган он известный… — продолжил Конрауд, не углубляясь в подробности о похождениях молодого человека.
— Это не он с Данни такое сотворил?
— Полиция считает, что она превысила дозу наркотика, — покачал головой Конрауд. — По крайней мере предварительная версия такая.
— Не понимаю, — произнесла женщина. — Она же вечно боялась всяких иголок — даже прививки не хотела делать.
— Видимо, когда человек пристрастился к наркотикам, ему уже никакие иголки не страшны, — заметил ее муж.
Они продолжили задавать Конрауду вопросы, на которые он, как мог, отвечал, но в конце концов все же отослал их к Марте, порекомендовав не опускать рук и периодически звонить в полицию, требуя более тщательного расследования.
В определенный момент у Конрауда иссякли слова, и он лихорадочно думал, как бы поделикатнее распрощаться с пожилыми людьми, которые находились в плену воспоминаний о своих дочери и внучке. Когда подходящая фраза уже готова была сорваться с его губ, в дверь позвонили. Мужчина вышел в прихожую, откуда послышались приглушенные приветствия, а потом в его сопровождении в гостиной появилась пара, которая выглядела несколько моложе хозяев дома. Оказалось, что это брат мужчины со своей подругой. Поздоровавшись с ним, Конрауд поспешил сообщить, что ему пора.