— Продолжай, — сказал Касьян, — что-то и мне в голову не приходит ничего.
— Ведро с водой в которую кое-кто макал губку, чтобы положить на голову осуждённого. Я сразу и не вспомнил, как стекали по лицу дурака большие капли.
— И правда натянуто.
— Это сон, — сказал Морфеус и отвернулся, — анализируя его и правда нельзя мыслить логически. Обычка может и прав. Сон в руку.
— Кто мешает проверить, — согласился Касьян и откинулся на сидение.
Больше со мной не заговаривали до прибытия на место. Город будто вымер, на дороге мы никого не встретили. Понятно, что ночь, темнота, но всегда кто-то куда-то несется разгоняя темноту фарами. Дорога никогда не спит.
В этот раз все было иначе. В окнах не горел свет, на балконах не курили мужики, мимо не летели фуры и даже патрульная машина не встретилась на пути.
Так и не перемигнувшись ни с кем фарами мы прибыли на кладбище. Хорошо, что похождения во сне дали мне бодрость иначе сейчас я бы двигался как муха в паутине и соображал также, как никак луна уже восседала наверху, являясь единственным источником света в округе. Фонари вокруг предусмотрительно погасили, чтобы не видеть позорно сожженного и не в чем не виноватого домика.
— Люди, — сказал Касьян потягиваясь на фоне обгоревшей стеночки, чудом державшейся в земле, — импульсивные до глупости. Без обид, Игорь.
— Бывает, — сказал я зевая и паррировал, — но и вы не лучше. Помню я как-то на войне взяли семью мелкогномов, всех вроде бы думали повязали, вот только мамашу упустили. Она спала забравшись в нору, а мы там и не проверили. Короче мы первого пленника…
— Стой, — прервал меня Касьян и наверное первый раз руку на плечо положил, — не надо.
И правда. Не так уж и хорошо я соображаю. Нашел что рассказывать нечистым на кладбище. Язык мой — враг мой.
Он только рукой махнул и двое здоровяков пошли местность прочесывать, пока мы у машины стояли. Пожарище еще дымилось, вовсю трещал огонь из-под углей и щелкали лопаясь расплавившиеся вещи.
Вокруг полицейские уже успели натянуть свои жёлтые предупреждающие ленты отделяя место пожара и колодец от зевак. Не церемонясь крестатые совали их, но ближе подходить не стали.
— Там горячо, — обернулся один, — не подойти.
— А колодец?
Они развернулись и направились к указанному месту. Обошли кругом деревянное сооружение, позвенели цепью, заглянули вниз и помахали приглашая.
— Здесь нормально.
— Пройдемте, — сказал Касьян и по плечу хотел меня похлопать, но передумал и руку неловко убрал. Так мы втроем и пошли гуськом, освещаемые только фарами из машины и немножко полной луной. Как там мой волченок пацан, сейчас? Наверное сильно злится.
Старый колодец у края заброшенного кладбища выглядел словно портал в иной мир. Его сгнившие, покосившиеся доски, когда-то обрамлявшие каменную кладку, теперь лежали обломками, наполовину погребённые под землёй. Мох и склизкий налёт покрывали его внутренние стены, тянувшиеся вниз в пугающую чёрную глубину. От воды, если она вообще оставалась на дне, веяло ледяным холодом, который пробирал до костей всякого, кто осмеливался подойти ближе.
Вокруг колодца стояла мёртвая тишина, даже ветер обходил его стороной, словно опасаясь потревожить древний сон его обитателя. Говорят, что по ночам из таких колодцев доносится странный шёпот — отголоски голосов тех, кого похоронили на погосте. Старожилы уверяли, что если заглянуть в колодец слишком долго, можно увидеть не своё отражение, а лицо кого-то из покойников.
Никто из живущих близ кладбища не рисковал приближаться к колодцу после захода солнца — ведь именно тогда в нём начинал шевелиться колодезный, хранитель старой воды, который бродил между мирами, забирая тех, кто слишком смело ступил на его землю.
Такие байки слышали наши деды и прадеды в детстве, когда не только электричества, свечи ещё не изобрели. Потом оказалось, что не такие это уж и байки, а некоторые фантазии могут воплощаться в реальном мире. А когда явление стало массовым пришествие было уже не остановить. А потом уже и я застал перемены.
А теперь мы стояли бок о бок. В полнолуние. На кладбище. Человек, простой работник точки выдачи и вот эти вот. Пришельцы. Не такие о которых мечтало человечество.
Так впятером мы и окружили это в принципе несущее добро и утоление жажды допотопное, но еще полезное людям сооружение.