Я подумал о лице мертвеца, смотрящего из глубины колодца, содрогнулся так сильно что нечистые покосились и посмотрел вниз.
Ничего особенного. Не плавает ничего отталкивающего, никто не лезет по стенке желая выбраться наружу. И отражение вполне моё. И четыре чужих отражений по кругу тоже те, что надо.
— Ну и вода, — сказал Касьян, — и что дальше, Игорь? Вода как вода.
— Колодезного нужно вызвать, — сказал вдруг один из здоровяков, — он всё и расскажет, чего гадать? Здесь Глубник обитает — его точка.
Касьян посмотрел на меня (я видел это в отражении на дне) и пришлось кивнуть.
— Поговорим, должно помочь. Он про воду многое знает. Еще и соседи были с этим самоубийцей.
— Ну, раз ты предложил, то сам и призывай его.
— Хорошо, — сказал крестоносец, — отойдите подальше, только не в огонь. Я вроде бы знаю как. Там по разному можно, но принцип один.
Он там еще что-то бормотал пока мы отходили. Я тоже знал пару способов как выманивать колодезных и добывать у них информацию, но решил придержать информацию. Потому что в голове крутилось что-то забытое. Какие-то ассоциации, связь прошлого с будущим.
Тем временем парень с крестом на лице склонился над колодцем и не заглядывая вниз начал бубнить. Он просил воду поговорить с ним, выслушать его и не обижаться, а тем более не сердиться. Он говорил о жажде, о том насколько вкусная вода, когда вытягиваешь ведро и окунаешься в него просто лицом. О живой воде, которую прославляют в сказках. О том насколько священная и почитаемая вода в пустыне. О засухе, которая убивает сотнями без оружия массового поражения, о высохшей земле, о не выросшей пшенице и о не взошедшей картошке. О голоде и о детях со вспухшими животами. О воде, которая могла бы спасти всех, но не смогла. О колодцах в которые плохие люди скидывают трупы или заливают яд, чтобы отравить деревню и убить воду. О надежде. О человеке, который смог одной кружечкой воды из колодца напоить тысячи людей.
Он говорил еще что-то и наконец протянул руку. Его напарник подал ему ему что-то.
— Прими эти дары, хранитель колодца!
И человек с крестом на лице начал кидать вниз полезные вещи. По крайней мере у меня в животе точно забурчало, когда вниз полетела краюха хлеба, кусок колбасы, горстка спутавшихся чайных пакетиков, открытая и на половину пустая пачка сахара, блокнот с черной обложкой, пачка сигарет (эх) и даже жестянка из-под пива, без содержимого внутри.
— Выйди к нам, уважаемый. Давай поговорим, — торжественно произнес крестоносец и отошел на шаг.
Правильно сделал. Если бы мне кто-то в окно кидал пустые банки из-под пива и рассыпал сахар я бы взял ружье.
Подумал об этом и тоже на шаг отошел. И еще на два на всякий случай. Касьян на меня покосился и вижу пятится, повторюшка. Так мы и ждали на расстоянии. Недолго пришлось скучать. Как только мы поняли, что уже перебор и слышно только бурчание в моем желудке Касьян вздохнул.
— Не выходит, — сказал крестоносец, — может съехал? Или охранник прогнал его, запретил здесь хозяйничать? Или хозяин кладбища вверх взял.
— Тогда бы он явился, — сказал Касьян, — реакция должна быть на подарки и на приглашение. Не похоже на Глубника. Не хочет он показываться. Попробуй песню призыва.
«Это должно было быть интересно», — успел подумать я и перехватил взгляды нечистых. Они сфокусировались на мне как автоматчики на пленном и за всех отстрелялся Морфий или как там его.
— Человек закрой уши. Нельзя тебе слышать песнопения рожденных. Объяснять почему?
— Не надо. Не очень и хотелось.
Я закрыл уши поплотнее, прижал ладони и пальцы так воткнул в ушные раковины, что мог бы до мозгов достать при желании. Не хочу даже случайно услышать то, что нельзя, чтобы ненароком в прислужника или последователя этих ребят превратиться. Или как в фильме на тысячу лет постареть за минуту.
«Крестоносец» поднял обе руки вверх и завывал покачиваясь. Напротив него в такую же позу стал второй и теперь они колыхались как облысевшие осенние деревья. Я не слышал ни звука только гулкий пульс своей крови в ушах и даже не удивился когда Касьян со своим другом тоже присоединились к ритуалу.
Они пели недолго, косичка не выдержал первый, махнул рукой и отошел. Морфей посмотрел на него с удивлением и тоже опустил руки. Дольше всех держался тот, кто первый начал, пока напарник не хлопнул его по плечу и не увел от колодца. Я осторожно убрал руки.
— Еще есть варианты?
— Принести жертву, — задумчиво произнес Касьян.
— Ну это без меня, ребята. Еще что-то?
— Ты кажется сильно раскомандовался, обычка, — буркнул крестоносый, но Касьян успокоил его.