***
Гнилл стоял, безразлично подпирая стену, а у него над головой красовалась надпись «Трупам — место на кладбище!» и чуть правее неумелое изображение воскрешённого дурака, которого я узнал только по криво нарисованной шляпе и кресту на морде. Вокруг роились еще много лозунгов, практически вся стена была разрисована провокационными надписями в стиле «Отруби башку вампиру и получи связку чеснока в подарок!» или «Кто умеет летать — пусть готовится лететь в ад!»
Эти лозунги самые безобидные. В основном шуточки были про кровь, смерть, каннибализм и пытки.
Девочки-мороженщицы перешептывались, поглядывая на меня и гнилого напарника. Очень мне захотелось ему врезать, но это всего лишь глупые эмоции.
Он увидел меня, оторвался от стены и шагнул вперед, протягивая белую как стена руку. Не отвечая на жест дружбы я молча надвигался, оттесняя его на прежнее место и Гнилл изменился в лице.
— Знаешь. Наверное я все-таки позвоню Касьяну Справедливому, чтобы он пришел и сделал за тебя твою работу.
Если бы лицо мертвеца могло побелеть, он бы сейчас осыпался порошком, но нельзя быть белее белого и мертвец только сказал, что не понимает.
— Ты что не видишь, художества за твоей стеной?
Он оказывается видел, но ждал указаний. Тогда я прижал его стене, взял за горло и дал немного ценных советов. Наверное при желании он мог бы вывернуться, оттолкнуть меня и легко уйти, мог хотя бы обидеться, но Гнулл только молча слушал как я выливаю на него горшок словесных фекалий. Девчонки наблюдали, спрятавшись за стойкой, а я тихо, но уверенно, объяснял мертвецу, что думаю о нём, о его предназначении, обо всём его роде и особенных — всех вместе взятых. А также о тех, кто портит стены уважаемого заведения и что делают с лентяями в армии.
— Ты понял?
— Понял, — ответил он совершенно спокойно, — только у меня даже тряпки нет. И швабры. И стульчика хотя бы. И очистителя.
— Языком, — сказал я, — и галстук можешь использовать. Он всё равно тебе не идёт.
— Но...
— Или хотя бы озабоченность можешь выразить. Показать, что тебе не всё равно. На гадость мог эту смотреть и языком осуждающе цокать. В магазин метнуться за растворителем. Хоть что-то нужно было сделать, понимаешь?
Жмур ни черта не понял, тупое животное. Лучше бы его назад закопали, откуда достали.
— Ладно, пойдем открываться.
***
Первым делом я хотел связаться с директором и запросить у него хотя бы денег на моющие средства, но решил старика не беспокоить. Если по каждой мелкой проблеме дёргать шефа... то я и не знаю. Когда будет реально что-то нужно — он не придёт.
Касьян что-то говорил о том, что «если что... обращайся и так далее». Заманчиво было бы позвать кучу жестких парней с крестами вытатуированными на лбах и заставить их отмывать стену. Но опять же. Касьян может не понять и в следующий раз помощь не одобрит.
Короче, хочешь сделать хорошо — сделай это сам и поэтому я решил подождать бабушку-уборщицу.
А пока мы открыты!
***
Чудных клиентов было немного в этот день. Как-то все по домашнему и без лишних эмоций.
Пришел, заплатил, забрал, ушел. Пришел, заплатил, забрал, ушел. Пришел, заплатил, забрал, ушел.
И так по кругу. Иногда вклинивается «проверил» или «отказался от получения», но в основном так.
Пришел, заплатил, забрал, ушел.
Приходили обычные люди, заглядывали необычные со своей призрачной аурой. Кстати о соотношении. Примерно один к восьми. Один необычный клиент на восемь обычных — такой был расклад, поэтому друг другу они сильно не мешали. Необычный человек приходил, скромно стоял в сторонке если была очередь, клиенты иногда здоровались, иногда нет, чаще становились чуть ближе ко мне и чуть дальше от необычного, но конфликтов не было. Удавалось решать по хорошему.
Один только «взорвался» , да так, что мало не показалось.
***
В пункте как раз было затишье по выдачам, я прекрасно справлялся сам и отправил бабулю-уборщицу вместе с мертвецом, которого она практически перестала бояться, отмывать стену от непристойностей. Химию она купила раньше, когда я пояснил ей за ситуацию.
Баба Галя долго не думала и взяла за свои, а с директора пообещала долг забрать лично.
Вообщем когда пришел не в меру горячий клиент я был один в помещении — обслуживал дотошную тётку в очках.
Женщина ухоженная, красивая, но врееедная... Поэтому и назвал её тёткой. Тётка это не возраст или красота — это стиль жизни.
Заказала она целых восемь пакетов кофе, очень приятно пахнувшие и тяжелые, но как же она их дотошно осматривала. Мама дорогая! После таких клиентов или в окоп, или в тюрьму.