Поскольку Юй Шэнъянь был все-таки сообразительным учеником, он тут же подхватил:
– Значит, случилось нечто непредвиденное. И это как-то связано с внутренними делами Сюаньду. Выходит, если передадим его праведникам, они тому воспротивятся и не примут Шэнь Цяо назад. Иными словами, выгоды мы не найдем, а только испачкаемся в грязи.
Янь Уши бросил на ученика одобрительный взгляд: а юноша не безнадежен… Следом он веско пояснил:
– Пока я здесь, Чистой Луне нет никакой нужды на кого-либо оглядываться и оказывать услугу с расчетом на выгоду.
Учитель не кривил душой: все верно, Шэнь Цяо некогда был очень влиятельным человеком, но Янь Уши он казался не более чем новой забавой, живой игрушкой. Возможно, определять так другого человека – чрезмерно самонадеянно, однако Янь Уши хватало опыта, чтобы рассуждать именно так.
Несомненно, десять лет назад он потерпел поражение в бою с Цуй Юваном, патриархом неправедной школы, и получил тяжкие раны, но и сам Цуй Юван не ушел невредимым. А ведь в те времена мастерство Цуй Ювана считалось величайшим, и в своих навыках он едва ли уступал Ци Фэнгэ, которому не могли сыскать противника во всей Поднебесной.
Но за эти десять лет скончались и Цуй Юван, и Ци Фэнгэ, а сам Янь Уши совершил прорыв на девятую ступень «Основного Канона Феникса и Цилиня» и продолжал совершенствоваться. Разумеется, ему еще предстояло испытать, насколько он продвинулся в своих умениях, и все же он по праву считал, что его навыки никак не хуже, чем были десять лет назад.
О том, что Янь Уши вышел из затвора, пока что знали считаные единицы, а иначе его появление наделало бы много шуму в вольнице-цзянху. Впрочем, кто знает… Может, уже пора пересмотреть список десяти величайших мастеров Поднебесной?
Юй Шэнъянь вполне уловил замыслы своего учителя, поэтому, разгорячившись, решился пожаловаться:
– Пока вы были в затворе, школа Обоюдной Радости чуть ли не каждый день докучала нам! Воспротивившись этому, ваш ученик вызвал на поединок Сан Цзинсина, однако получил тяжкую рану и был вынужден бежать. Многие годы я скитался по вольнице-цзянху… Как же хорошо, что почтеннейший вернулся!..
Стоит добавить, что «неправедное учение», как нередко говорят люди несведущие, – всего лишь общее название для пути совершенствования, который избрали для себя три разные секты. Действительно, изначально к неправедному пути в Поднебесной относили лишь школу Солнца и Луны с острова Фэнлинь, иначе называемого островом Феникса и Цилиня. Однако после эта прославленная секта распалась на три ветви: школу Чистой Луны, школу Обоюдной Радости и школу Зеркала Дхармы. Несмотря на то что все три вышли из одного истока, дружили они только на людях, а на деле вели между собой непримиримую борьбу и прибегали к любым средствам, дабы одержать верх над соперниками.
Десять лет назад Янь Уши удалился в затвор, и Чистая Луна уподобилась стае драконов без вожака, чем и воспользовалась школа Обоюдной Радости. Беду усугубляло и то, что в Чистой Луне числилось не так уж много адептов, да и те разошлись по всей Поднебесной, поэтому следить за порядком им было затруднительно. В те смутные времена Бянь Яньмэй, старший из учеников, оставленный управлять Чистой Луной, вел ее дела тайно и без объявления войны сумел доставить школе Обоюдной Радости немало забот и хлопот, в результате чего соперники не добились больших успехов. Так Чистая Луна сумела сохранить равновесие между неправедными школами.
Впрочем, успехи Чистой Луны на судьбе Юй Шэнъяня почти не сказались, поскольку он приступил к учению последним, стало быть, оказался младше всех и оттого успел натерпеться.
Но теперь, когда Янь Уши вышел из затвора и вернулся к своим ученикам, школа Чистой Луны ликовала: они чувствовали себя сиротами, вновь обретшими мать. И Юй Шэнъянь тоже присоединился к всеобщим восторгам.
Янь Уши между тем продолжал:
– Раны Шэнь Цяо таковы, что обычным слугам его не доверишь, поэтому задержись в усадьбе и позаботься о нем лично, пока не придет в себя.
Затем вернись к пику Полушага и приступай к пятой ступени «Основного Канона Феникса и Цилина» – ее обязательно нужно освоить.
– Слушаюсь! – со всем почтением ответил Юй Шэнъянь.
Шэнь Цяо и впрямь получил тяжкие раны, однако его истинные черты ничуть не пострадали. Когда слуги смыли кровь, на лице остались лишь царапины – быть может, он рассек кожу о ветви, когда падал с вершины. Эти незначительные недостатки вместе с забинтованным затылком нисколько не портили его природную красоту, полную прохладной сдержанности. Изгибом переносицы и плотно сжатыми губами Шэнь Цяо напоминал самого что ни на есть благородного даоса, кто давно отрекся от всего мирского. По крайней мере, именно такое лицо представит простолюдин, воображая, как должен выглядеть адепт горы Сюаньду. И несложно было домыслить, как эта ледяная красота расцветет, когда Шэнь Цяо распахнет глаза.