Лишь спустя несколько недель он очнулся, и тогда прислуга поспешила позвать Юй Шэнъяня к больному. Так он стал свидетелем того, как Шэнь Цяо медленно открывает глаза. Юй Шэнъянь решил ему все объяснить:
– Ты получил тяжкие раны и переломал почти все кости. Пока не оправишься, тебе лучше не двигаться.
На это Шэнь Цяо вопросительно нахмурился, но брови приподнялись лишь слегка. Губы его чуть пошевелились, словно он хотел что-то сказать, но не хватило сил; лицо приобрело растерянное выражение. Неужели он и правда повредился рассудком?
Немного поразмыслив, Юй Шэнъянь спросил:
– Ты помнишь, как тебя зовут?
Шэнь Цяо с трудом сомкнул и разомкнул веки, после чего тяжело и едва заметно покачал головой.
Что же с ним? Утратил память? При падении – дело обычное, к тому же Шэнь Цяо рухнул на камень и ударился затылком. Юй Шэнъянь отчетливо помнил, как выглядела эта рана, когда он подобрал праведника: длинная и глубокая, сквозь плоть проглядывает белая кость.
– Уважаемый… – вдруг заговорил больной, и каждое слово давалось ему с большим трудом, отчего приходилось низко наклоняться к нему, чтобы разобрать хоть что-нибудь. – Все темно перед глазами… Я ничего не вижу…
Юй Шэнъянь вздрогнул. Неужели Шэнь Цяо не повредился рассудком, но полностью ослеп?
Глава 2
Уход
– Зовут тебя Шэнь Цяо, ты ученик школы Чистой Луны. Был тяжело ранен, но, по счастью, я проходил мимо и вовремя тебя спас. На тебя напали наши враги из школы Обоюдной Радости. Одолеть их я тоже не смог, потому мне оставалось лишь взвалить тебя на спину и бежать без оглядки. Мы обязательно разыщем их и отомстим, как только ты сколько-нибудь оправишься и вернешь прежние силы, – совершенно серьезно объяснял Юй Шэнъянь, пускай и знал, что несет полную чушь.
Кто бы мог подумать, что Шэнь Цяо с той же серьезностью будет слушать его выдумки! А выслушав, спокойно спросит:
– В таком случае как я должен к тебе обращаться?
– Фамилия моя Юй, зовут меня Шэнъянь, и я твой шисюн.
До чего бессовестная ложь! Юй Шэнъяню слегка за двадцать, и он никак не мог быть старшим соучеником этому человеку, которого учил еще сам Ци Фэнгэ. Вдобавок после смерти наставника Шэнь Цяо целых пять лет стоял во главе школы Сюаньду. И пускай по лицу даоса так сразу и не скажешь, какой у него возраст, но сами эти сведения говорят о неоспоримом старшинстве.
Иными словами, Юй Шэнъянь жестоко дурачил слепца, пользуясь тем, что тот все равно не увидит обидчика, и тем самым самоутверждался за чужой счет.
На это Шэнь Цяо с истинным смирением ответил:
– Хорошо, шисюн.
От его покорности Юй Шэнъянь на мгновение утратил дар речи. Глядя на честное и доброе лицо Шэнь Цяо, он испытал слабый укол совести. Впрочем, угрызения мучили его недолго. Несколько оправившись, Юй Шэнъянь издал неловкий смешок и поспешил добавить:
– Вот и умница. А поскольку ты пока не в силах встать, хорошенько отдыхай – дай ранам затянуться. Как только окрепнешь, я отведу тебя засвидетельствовать почтение нашему учителю.
– Как пожелаешь, – все так же смиренно ответствовал Шэнь Цяо, прикрыв глаза.
И когда он распахнул их вновь, стало ясно, что он действительно слеп: взгляд рассеянный и тусклый, зрачки блуждают, не останавливаясь ни на чем.
– Шисюн?..
– Что-то еще? – любезно откликнулся Юй Шэнъянь.
Сам он считал себя человеком участливым, особенно в отношении красивых людей, и, глядя на Шэнь Цяо, Юй Шэнъянь в который раз пожалел о его печальной участи. Интересно, как благороден был этот человек, сколь изысканными манерами отличался, когда пребывал в расцвете сил и руководил школой?
– Пить хочется… – признался Шэнь Цяо.
– Воду не пей, – строго велел Юй Шэнъянь, – а лекарство скоро будет готово. Теперь отвары заменят тебе всякое питье.
Очень кстати в комнату вошла служанка с лечебным отваром, и Юй Шэнъянь вновь ощутил укол совести, что было весьма странно, ведь вина мучила его редко. Возможно, ему неспокойно оттого, что он выдумал для Шэнь Цяо слишком многое. Как бы то ни было, Юй Шэнъянь забрал с подноса служанки чашу, велел подложить подушку под голову больного и принялся лично выпаивать того лекарством.
Упав с огромной высоты, Шэнь Цяо не только переломал себе почти все кости, но и повредил многие меридианы, отчего едва ли мог выжить. И то, что он пришел в себя всего-то месяц спустя, – целиком и полностью заслуга его хорошего основания. Но теперь пройдет никак не меньше трех, прежде чем он сумеет хотя бы двигаться.