Приду домой, тоже так обязательно попробую. Перед зеркалом.
— Я дома! — крикнула Эстер, когда мы вошли.
В прихожей было темно, и Эстер поскорее включила свет. Я спросила:
— А мама у тебя дома?
— Папа. Иногда дома. Но точно не сегодня.
Разуваясь, я заметила на полке для обуви пару громадных кроссовок и пару резиновых сапог — наверное, это сапоги Эстер. Больше там ничего не было. Эстер поставила кроссовки на полку, и я поставила свои туда же.
— Моя комната вон там! — объявила Эстер и показала куда-то в глубину прихожей.
Там было что-то вроде комнатки с чердаком. Эстер взобралась на «чердак» по лестнице, а следом за ней и я.
Там, наверху, оказалось очень даже уютно. По кровати разбросаны разноцветные подушки, а на стене несколько картинок. Некоторые из детского журнала «Камратпостен». Я их сразу узнала.
— В библиотеке нашла, — призналась Эстер. — Красивые, да?
— А разве можно брать домой картинки из библиотеки?
— Мне никто не сказал, что нельзя. И потом, я же не весь журнал забрала.
У кровати стоял шкаф. Наверное, в нём висят и лежат вещи Эстер. Я заглянула внутрь, и на меня съехала целая гора книг.
— Люблю читать, — сказала Эстер.
— Я тоже. Может, будем обмениваться книгами?
— Может. Если нам нравится одно и то же.
Я не спросила Эстер, какие книги ей нравятся, а в шкафу было темно, и я не рассмотрела, что там лежит. Наверное, она взяла эти книги в библиотеке.
Эстер стала показывать мне игры в мобильнике. Просто так сидеть и смотреть было скучно, а подержать телефон самой мне удалось очень недолго.
И тут я заметила чёрно-белую фотографию — она висела над ночником на гвоздике. Я уставилась на неё и не могла оторвать взгляда. Словно в ней было что-то волшебное.
— Кто это? — спросила я.
— Мама, — ответила Эстер.
— Твоя мама? — У меня дыхание перехватило.
— Да. Она актриса. Сейчас она в Нью-Йорке. Я её редко вижу. Зато мы каждое воскресенье разговариваем по скайпу.
Мама — актриса. Вот это да!
— Как её зовут? — спросила я.
— Грета, — сказала Эстер. — А твою маму как зовут?
— Карин.
— А-а. Кем она работает?
— Она учительница.
— Да ну, скука какая.
Мы помолчали. И вдруг я забоялась: а если Эстер решит, что дружить со мной скучно?
Но вид у Эстер был всё тот же — радостный.
— Мы же собирались поджарить «рыцарей»! — воскликнула она. — Есть хочешь?
— Да, немножко.
Мы быстро спустились с «чердака» и пошли на кухню. Похоже, в квартире Эстер всего одна комната. Я заглянула в гостиную. Там было как-то пустовато — стояла только взрослая кровать. К стене привалились подушки, и кровать была как диван.
— Ну вот опять! Никогда вовремя не помоет за собой посуду, — сказала Эстер.
И начала копаться в раковине, среди кастрюль и тарелок.
— Не достанешь из холодильника яйца и молоко? — попросила она. — И ещё муку из шкафчика. Хлеб для тостов в морозилке.
— Да уж найду, — сказала я.
Помогать Эстер было здорово! Она замесила тесто и стала макать в него хлеб. А потом печь, как блинчики. В жизни не ела ничего вкуснее! Эстер посыпала свои блинчики корицей с сахаром, а я свои мазала черничным вареньем.
— Варенье варила бабушка, — сказала Эстер. — Вкусное, да?
— Мм. А твоя бабушка близко живёт?
— Не-а, на острове Эланд. Я к ней летом езжу.
Кошки у Эстер я так и не увидела. Но вспомнила об этом уже дома.
Глава третья
За ужином я взахлёб рассказывала родителям об Эстер. Едва успела съесть пару тефтелек. Кажется, мама с папой были довольны, что у меня появилась новая подружка.
— Значит, её родителей ты не видела? — спросил папа.
Он вообще меня слушал?
— Я же говорю: мама у Эстер — актриса и живёт в Нью-Йорке.
— Да-да, конечно. — И папа почему-то засмеялся.
— А где Эстер жила раньше? — спросила мама.
— Не знаю. Но могу завтра спросить.
— А тостая кошка ошень тостая? — спросил с набитым ртом мой младший брат Туре.
И захихикал — так, что у него из носа потекло молоко. Фу, как противно! Мама с папой не сразу вытерли, что он там напачкал.
— А можно мне тоже ключ? Пожалуйста! — попросила я, когда мы поели и папа начал убирать со стола тарелки и ставить их в посудомойку.