— Смотри, что у меня, — сказала я Эстер в столовой.
Я достала из-под кофты ленточку и показала ключ.
— Ух ты! — Эстер засмеялась. — Значит, сегодня пойдём к тебе.
— Не знаю… Вообще-то мне пока нельзя уходить из школы одной.
Эстер так на меня посмотрела. Мне стало немножко стыдно: наверное, я сказала что-то не то.
— Но ты же пойдёшь не одна… а вместе со мной. — И Эстер вскинула бровь.
— Точно! — Я улыбнулась.
— Погоди-ка, — зашептала Эстер заговорщицки. — Когда тебя родители забирают?
— В четыре, — прошептала я в ответ.
— Значит, можно побыть у тебя дома до четырёх.
— Как это?
— Пойдём к тебе около трёх, а к четырём вернёмся в школу.
— Но на продлёнке же заметят?
Эстер замотала головой:
— Да ну, «заметят». Тут во дворе столько народу бегает. Притворимся, что играем за школой на футбольном поле. Там можно перелезть через забор.
— Ну не знаю… — Я действительно не знала, что возразить.
Внутри у меня снова защекотало, как от пузырьков.
— Никто ничего не заметит, честное слово, — пообещала Эстер.
И у неё заблестели глаза.
— Ладно, — согласилась я.
На продлёнке мы сказали Микке, что будем играть за школой. Потому что сначала надо сообщить дежурному, где ты будешь.
Когда мы лезли через забор, я тряслась как осиновый лист. Но Эстер была права. На глаза мы попались только какому-то дяденьке, который проходил мимо с таксой на поводке. Но он ничего не сказал.
От школы до моего дома всего минут десять, а если бегом — и того меньше.
У двери подъезда я, тяжело дыша, с трудом набрала код непослушными пальцами. Зато квартиру отперла легко — вот повезло!
В прихожей непривычно тихо, и в квартире всё как-то по-другому.
— Ух ты, здорово у вас! — сказала Эстер.
— Правда?
— А комнат сколько?
— Кажется, четыре, — сказала я, потому что не очень знала, как правильно считать комнаты в квартире. Но что ванная не считается — это точно.
Эстер разулась и вошла в мамину-папину комнату, которая была ближе всего. Она погладила покрывало на кровати.
— Я бы тоже хотела тут жить, — сказала Эстер. — Только бы покрывало другое выбрала.
Я не знала, что ответить, потому что новое покрывало мне очень нравилось. Интересно, почему Эстер иногда говорит мне такое? И заметила ли она, что я немножко расстроилась?
— А тут что? — Эстер открыла мамину розовую фарфоровую шкатулку с цветами, стоявшую на тумбочке у кровати.
— Там мамины украшения. И старые бабушкины кольца, которые достались маме по наследству. Нам нельзя их трогать.
— Красивые!
— Красивые. Знаешь что, пойдём лучше ко мне, — позвала я.
— А может, сначала поедим?
— Давай.
Эстер с топотом побежала на кухню и успела открыть холодильник раньше меня.
— Ого, сколько у вас еды. — Она засмеялась.
— Да? Что ты будешь?
— Мне кажется, вон та шоколадка очень вкусная, — сказала Эстер и вскинула бровь.
— Отломим по кусочку? — предложила я, хотя знала, что шоколад мы едим только по субботам.
— Конечно! Шоколад невкусным не бывает.
Мы достали шоколадку и отломили несколько долек. Шоколад был холодным и твёрдым, и кусочки вышли довольно большие.
— Вкуснотища! — сказала Эстер.
Ещё мы выпили по стакану молока.
Вдруг у Эстер запищал мобильник. Я вздрогнула и чуть не поперхнулась. Эстер поставила будильник, и нам пора было возвращаться в школу. Я немножко расстроилась — мы даже не успели заглянуть ко мне в комнату.
Пока я обувалась, Эстер снова скрылась в комнате мамы и папы.
— Пошли! — позвала я. — Нам уже бежать пора!
— Я не глухая. Чего ты раскричалась? — сказала Эстер, но, кажется, ни капельки не рассердилась.
Я поскорее заперла дверь, и мы помчались в школу. Я еле успевала за Эстер. Когда мы снова лезли через забор, сердце колотилось как бешеное. Вдруг нас кто-нибудь увидит? Я оцарапала ногу и стала думать, есть ли там кровь. Так не люблю кровь, что всегда боюсь посмотреть.
Эстер оказалась права. На продлёнке никто ничего не заметил, хотя нас не было целый час.
Когда Микке наконец подул в свисток, я встала рядом с Луве и Максом. Эстер пошла домой. На прощание она помахала мне из-за спины Микке.
Глава седьмая
