- Я просто подумала, что в этом доме не хватает женской руки, - мило ответила она.
- Ложь! - крикнул вдруг парень. - Тебе не куда возвращаться, ведь так? - сказал он, медленно подходя к ней, словно хищник к своей добыче, прижимая её к стене.
- Как ты догадался? - с глазами на выкат спросила растерянно девушка.
- Все не так сложно, как ты думаешь. Девушка, которая по ночи гуляет пустыми улицами в одном неглиже на вряд ли куда-то спешит... Вернее, если человек и выбрался из плена, то он прежде всего побежит домой и скроется от того ужаса, что ему далось пережить. Но ты! - тыкнув пальцем у девушки перед глазами. - Ты никуда не спешила, да и домой ты не удрала. Может, потому что дома к тебе относятся ещё хуже? Или, может, потому что у тебя и вовсе нет дома? Нет. Выглядишь ты вполне опрятно, и да взгляд у тебя не глупый. Значит, тебя выгнали из твоего очага. Остаётся один лишь вопрос, - говорил Кент, смотря прямо в глаза своей жертве, на что девушке приходилось выше поднимать голову. - Что же такое ты сделала, что твоя семья отказалась от тебя?
- Вау. Удивил, Шерлок. Я захотела свободы, - холодно ответила она, почувствовав как что-то внутри зазудело.
- И поэтому решила подработать в стриптиз клубе?
- Нет, то есть... мне просто нужен был один сувенир.
- Ствол?
- Да.
- Зачем?
- Для самообороны, - твёрдо ответила девушка.
- Да таким только обороняться, - саркастично сказал парень, медленно переводя взгляд на пистолет выпирающий из кармана новеньких джинсов. - Ты обновила гардероб? - улыбнувшись первый раз за всю беседу, спросил он.
- Да, пробежала по магазинам, а твоя футболка мне нравиться, - улыбнувшись в ответ, сказала девушка.
- А мне она никогда не нравилась, - медленно сказал он, прожигая её зверским взглядом, но с лица так и не сошла улыбка.
Вдруг он резко взял нож, лежавший на кухонной тумбе, и преподнёс остриё к горлу девушки. Эйлин лишь молча смотрела на садистскую ухмылку на его лице. В этот момент, как и в прошлый, когда в его руке был нож, направленный на неё, девушка словно под гипнозом смотрела в его глаза. В голове не было мыслей, а тело напрочь всему не готовилось к сопротивлению. Ни страха, ни агрессии, ничего. Кент резко надрезал горлышко футболки, слегка порезав грудную клетку девушки. От чего по телу пробежал резкий издрог, а за ним и глубокий вдох. Нож выпал из рук парня и встрял в деревянный пол. Посмотрев в глаза девушки, но так и не нашёл там страха, он разорвал надрезанную им футболку, от чего последовал ещё один тяжёлый вдох.
Струйка свежей, горячей крови стекала по рукоятке грудной клетки и, впитавшись в лифчик Эйлин, прекратила свой путь. Кент словно заворожённый смотрел на медленные капли крови, исчезающие под красной материей бюстгальтера. Вдруг терпение лопнуло, он схватил девушку за ягодицы и поднял повыше к лицу. На её шею страстной волной хлынули поцелуи, которые раз за разом спускались всё ниже к свежей ране. Он бережно скользил своим длинным языком по нежной бархатной коже девушки. Собирая каждую каплю свежего нектара. Внезапно он оторвался от её шеи и, поднявши голову, посмотрел девушке в глаза. Там загорелись яркие искры, толи страха, толи азарта. Кент прижал её к стене и, нежно коснувшись её губ, одарил их страстным поцелуем. Эйлин почувствовала вкус свежей крови на его губах, её крови. Но останавливать его девушка не хотела, да и не могла. Зависая в воздухе, находясь лишь под опорой его крепких рук да под покровом его горячих губ. Поцелуй, он был не похож ни на один из бывалых до него. Он не сравним с нежным, словно бархат, поцелуем Грай, кардинально отличался и от первого страстного опыта. Он был особенным, тонкие упругие губы парня, гладко выбритая щетина, своей остроты прибавлял и пряный терпкий одеколон. Эйлин не чувствовала ни страха, ни боли. И даже губа, которая ещё не зажила после первой встречи, абсолютно не портила момент. Всё словно переставало существовать, заставляя разум девушки полностью отдаваться лавине эмоций.
Одежда слетала с них под зажигающее танго. А начинающийся за окном сумрак, обволакивал их наготу. Он окунулся в поток гормонов, а она ушла с головой в эхо дофамина. Вкус которых начинал зарождаться на кончике языка и пронизывать до самых пят.