На мгновение я даже впала в ступор. Кому, кроме меня самой, моих недоумков – коллег и моего шефа могло быть об этом еще известно?
– Кто вы? Откуда у вас мой номер? – но вместо ответа, тишина, – Что вам известно? – и снова та же уже нагнетающая тишина. Мужчина, вы вообще где, эхей? – Хорошо. Мы можем с вами встретиться?
– Если вы заинтересованы моим предложением, то будьте у Национального парка «Йеллоустон» сегодня. Через час, – незнакомец на том конце телефона держался очень уверенно, но в то же время было в нем что-то, от чего этому человеку хотелось верить. Верилось. Я не была доверчивым человеком, отнюдь. Просто я чувствовала, что он говорил правду. Я знала это.
– Постойте. Как я вас узнаю?
– Я сам найду Вас.
Не теряя ни минуты, я поспешила в назначенное место, надеясь, что это не розыгрыш и что тому незнакомцу действительно было известно что-то, чего не знала я.
* * *
PVO Райан Флетчер.
Я на полной скорости мчался по встречной на то самое назначенное мною место встречи с Брук Моргенштерн. Мои мысли занимали вопросы, ответы на которые могла дать именно она, та самая журналистка. Мне нужны были ответы, мне важно было знать, как много было ей известно, и как далеко она зашла с раскрытием того самого секретного Отдела. Я должен буду это выяснить, не раскрыв себя. Ну да конечно, как же, с такой-то популярностью, как у меня, это будет сделать весьма.. трудно и это еще мягко сказано: ведь я, всего лишь простой аналитик ЦРУ, успевший побывать политическим фанатиком и заговорщиком против кандидата на пост президента Чили – Андреса Куинтаны, потом народным героем и снова преступником, успел даже умереть и воскреснуть, и это – всего за два последних года. И да, все это было подстроено тем самым Подразделением. Оно отняло у меня работу, отняло жизнь, как в прямом смысле этого слова, так и в переносном. Я умирал, возвращался к жизни. Это место уничтожило меня. И, какая же ирония: я ненавидел этот Отдел, пытался его рассекретить и всеми способами уничтожить, но вот теперь – я руководил им. В благих целях. Или же не благих? Как же я попал туда, как так это могло случиться? Слишком быстро все произошло, нужно было спасать человеческие жизни, и я их спас или же думал, что спас. И слегка запутался сам. Факт в том, что вместо Перси и Аманды – тех, кто когда-то руководил этим местом, теперь у руля штурвала был я и я же исправлял все то, что они натворили в свое время, заглаживал их грехи, и я отчаянно надеялся, что со временем я не превращусь в того, кого раньше я так ненавидел.
Пару недель назад, когда я только приступил к новой работе и разгребал все то, что оставили после себя прежние хозяева секретного Отдела наемных правительственных убийц, я наткнулся на папку с делами людей, которые считались его главными врагами. В ней я и увидел Джил Морелли, о пропаже которой в последнее время так много говорили по телевидению. Не нужно было родиться гением, чтобы понять, что пропала она не по случайному стечению обстоятельств. Когда пришло время, тот, кто тогда командовал этим местом – Аманда, убрала ее. Вот что она делала с теми, кто вставал у нее на пути. Почему журналистку так и не нашли? Все было просто, как дважды два: тот, кому принадлежала одна из самых популярных и первых газет в мире, «USA Today», работал на эту женщину, он подчинялся ей, это был ее человек. Немного упорства и хватки, меньше сна, но мне удалось отследить взаимосвязь этих двух людей и разгадать их планы, которые, несложно предположить, теперь будут направлены на коллегу Морелли. Они не оставят ее в покое, ведь та начала искать информацию и, что более важно, компроматы на Отдел, она продолжала дело пропавшей Джил. Пусть Аманда уже не руководила Подразделением, но я больше, чем уверен, что она не оставит в покое тех, кто когда-то имел к этому месту хоть какое-то отношение, кто когда-то вставал на пути у нее или же у Перси. Да ни за что. Вероятнее всего, с Моргенштерн поступят так же, как поступили со мной в свое время: ее нейтрализуют. Кто знает, может сработают чистильщики – те, кто еще остался верен этой сумасшедшей женщине, агенты-убийцы, а, может, она сама доберется до журналистки. Да и какая разница – жизнь этой девушки висела на волоске, я чувствовал это. Я не мог допустить, чтобы кто-либо стал еще одной жертвой Отдела, ведь теперь им руководил я. Я не дам сгубить чужие жизни.