- Мне снилась моя семья. Моя жена и сын, погибшие, а правильнее сказать, убитые в той жуткой аварии. Я до сих пор так и не знаю, кто именно убил их. Имен много, я ведь в то время снабжал следственный изолятор преступниками чуть ли не каждый месяц. И с момента их гибели я никогда не видел свою семью во снах. Многие говорят, что покойные родственники приходят к ним довольно часто, а я много лет прожил, только рисуя образы в воспоминаниях. Но когда впервые мне приснился сон, в котором моя супруга смотрела на меня своим мертвым, окровавленным лицом, я проснулся с неистовым желанием забыть этот образ. Но она возвращалась ко мне вновь и вновь. Тянула свои руки, а из разорванного лица, постоянно текла кровь, падающая на ее грудь. В итоге я потерял способность спать. Ночные кошмары и продолжающиеся убийства в реальности, все это постепенно сводило меня с ума. Но я продолжал искать Ройя, в надежде, что когда засажу этого ублюдка в тюрьму, все прекратится.
Затем пришло время четвертой квартиры. В ней мы нашли еще два трупа молодых девушек. Как обычно растерзанных, выпотрошенных и обескровленных. Картина в этот раз стояла на подоконнике в ареоле солнечного света. Словно Рой играл со мной, зная, что мне приходится помимо самих убийств еще заниматься изучением его чертового творчества. Солнце слепило мне глаза, и я не мог точно разглядеть нарисованное на холсте. Но зато видел четко, как черная жидкость капает с подоконника. Она тянулась вниз густой слизью, стекая по старым батареям и разъедая деревянный пол, просачивалась между паркетными дощечками. А стена вокруг окна вся изобиловала черными пятнами плесени, по которым ползали мокрицы, тараканы и прочие беспозвоночные. Чем шире открывалась дверь на картинах, тем сильнее вылезала на поверхность вся эта чернота.
Но пятая квартира, стала для меня апогеем всего этого кошмара.
Якушев вынул чисто машинально из папки распечатки фотографий, на которых комната была сфотографирована в нескольких ракурсах. Отвратительная обстановка передавалась даже через снимок. На цветном фотоснимке невозможно было найти ни одного яркого пятна. Казалась, будто сама комната стала не просто ветхой, но и выцветшей.
- Отвратительное зрелище, - продолжил Тернов, глядя в окно. Он на несколько секунд погрузился в молчание, словно прокручивая в голове события годовалой давности. Сам Якушев в это время мысленно сопоставлял, какой процент из всего здесь им услышанного, правда. Имел ли Виктор привычку приукрашивать? Мог ли он попросту запугивать своего коллегу стараясь придать делу более серьезную окраску. И если да, то тогда с какой целью?
Разглядывая снимки предпоследней квартиры, Олег ощутил странное чувство, от которого ему стало не по себе. Он вспомнил, что двое опрошенных им полицейских, присутствовавших в разное время на местах преступления, ничего не говорили ни про картины, ни про жуткую черную слизь. Эти мужчины рассказывали только об убитых девушках и о том, как тяжело было находиться в квартире, где работали криминалисты. К тому же, никто другой, кто имел отношение к расследованию дела №128, ничего не говорил о том, что видел Тернов. Это обстоятельство показалось Якушеву странным, но Олег решил пока не говорить об этом, поскольку ожидая развязки, продолжал у себя в голове выстраивать собственную цепочку развития событий.
- Я прибыл первым, если не считать патрульных. Как только они обнаружили трупы, сразу же покинули квартиру. К тому времени я уже был просто помешан картинами и совершенно не обратил вниманье на три трупа, сидящих по углам комнаты. Только потом я обнаружил, что все девушки абсолютно целы. Они были умерщвлены, но не растерзаны как предыдущие. Их глаза были раскрыты, словно на выкате, застывшие в жутком испуге. Сама картина стояла в центре на стуле и как только, я шагнул в помещение, то сразу же наступил в жижу. В этот раз она бурлила и, пузырясь, создавала смрад. По стенам поползли трещины, разрывающие обои, а мебель была вся разломанной. Дверь на картине открыта ровно наполовину. Я видел, как темнота сгущалась в образовавшемся проеме. Она была осязаемой, даже более чем реальной и в ней что-то двигалось. Я видел это своими глазами, как темнота расступилась, и из-за двери стало выползать что-то отвратительное, похожее на человека и одновременно мертвое. Полностью сгнившее. Это существо выползало из картины, спускаясь на пол прямо в черную жижу, утопая в ней на несколько сантиметров. В итоге я понял, это был человек, ползущий на четвереньках, обугленный, ободранный, с кусками плоти, свисающими с костей. Черные провалы глаз таращились на меня, а из зубастого рта доносились звуки, словно кто-то водил ногтями по стеклу.