-1500. Это же. Почти как все современные религии.
-В этом то и проблема. Ноу ладно, иди, только предупреди Эльзу и попроси, чтобы она на неделю из города уехала. Нечего ей пока здесь делать. Понял?
-Да.
-Всё, иди. Мне ещё поспать надо.
Хайнер встал и, пошатываясь вошёл в дом. Хольц вскочил и со всех ног бросился к дому Эльзы.
Он добежал до нужного места и стал со всей силы барабанить в дверь. Родители Эльзы были дома. Хольцу открыл дверь полный лысый австриец в спальном колпаке и больших круглых очках- отец Эльзы. Он недоумённо осмотрел молодого гестаповца и поинтересовался, зачем Хольц к ним пришёл. Ганс не стал ничего объяснять, но сказал, что ему надо срочно поговорить с Эльзой. Через несколько минут к Хольцу подошла заспанная и зевающая девушка в длинной ночной рубашке. Она обняла Ганса. Отец удалился в комнату. Эльза поглядела на часы и уставилась на Хольца:
-Ганс, что случилось, ты знаешь сколько сейчас времени. Из-за тебя я не высплюсь.
-Извини, но… Помнишь, я тебе рассказывал, что я участвую в спецоперации Гестапо.
-Что за глупые вопросы, как можно забыть такое?
-Твои родители ведь часто ездят в Страсбург по делам.
-Ну…
-В следующий раз, когда они едут?
-Через два дня. И ты сможешь опять пожить со мной. Я так этого жду.
-Не получится. Ты должна поехать с ними.
-Почему?
-Это из-за операции, в которой я участвую. Я не могу тебе пока ничего сказать. Я думаю, потом ты всё узнаешь. Сейчас меня не ищи, если где-то меня увидишь, не подходи, как будто не знаешь меня.
-Ганс, я так не могу. Я оканчиваю училище, как и ты. Я не могу прогуливать занятия. Меня выгонят.
-Успокойся, ты должна ехать. Я поговорю с херром Хайнером, попрошу его поговорить с твоими учителями. Ты должна ехать, если не поедешь, это может плохо закончиться. Всё, я пошёл.
-Ганс, не надо.
-Ты должна.
Хольц обнял и поцеловал Эльзу. Она заплакала и прижалась к его груди. Он оттолкнул её и побежал к лестнице, а она стояла на пороге и слёзы падали с её щёк на деревянный пол.
Через два дня Эльза с родителями уехала в Страсбург. Хольц обходил дом Эльзы, не разговаривал про неё с друзьями, даже при Хайнере о ней не упоминал. Хотя у многих рождались вопросы, из-за того, что Хольц всё свободное время проводил в училище и даже всегда оставался на ночь, и по училищу пошёл слух, что Эльза и Ганс расстались. Сначала Хольц пытался всеми силами прекратить распространение подобных слухов, но потом решил, что так будет лучше и даже несколько раз упомянул об их расставании при своих друзьях.
Мойзер перестал спрашивать Хольца на уроках, всегда с ним здоровался, ставил только 1. Стал даже приглашать его к себе в кабинет после уроков, наливал Хольцу коньяка и рассказывал ему про войну. Хольцу даже начинал нравится старый весёлый ветеран, который никогда не лез за словом в карман и всегда имел про запас какую-нибудь историю из жизни. Боялся Хольц только одного, того, что однажды он опять пригласит его поучаствовать в каком-нибудь ритуале. И этот день наступил. Через 2 недели после кровавого жертвоприношения, Мойзер сообщил Хольцу о том, что вечером великий проповедник будет проводить проповедь на тему любви и добра.
Как и в прошлый раз Хольц встретился со своим учителем вечером возле самого училища. Мойзер был очень весёлым, он улыбался и был похож на маленького ребёнка, которому подарили игрушку. Мойзер подошёл к Хольцу, обнял его и, как в прошлый раз молча, повёл его к страшному подвалу. Когда они добрались до места Мойзер постучал в дверь, и им открыл дверь человек в чёрной робе. Он поклонился и жестом пригласил Мойзера и Хольца пройти в внутрь. Хольц вошёл. Ему выдали робу и попросили спуститься вниз по лестнице.
В подвале в центре зала стоял огромный стол, за которым сидели сектанты. Возле каждого из них стоял бокал с вином и пустая тарелка. Хольц сел возле неизвестной ему полной женщины, которая разговаривала со своим соседом, из их разговора Хольц понял, что на прошлом собрании женщина не была по причине болезни своего мужа и, что она очень хотела узнать, как проходило жертвоприношение. Хольц покрылся холодным потом и пытался не вслушиваться в их разговор. Мойзер сел возле Хольца и выпил бокал вина. Через несколько минут все сектанты сели и перестали разговаривать, после этого за огромной картиной с изображением Interfectorem’а послышался шум и хруст, и из-за неё вышел проповедник. Он поклонился, интеллигентно шаркнул ногой и сел в начале стола. Он замер и мрачно окинул взглядом всех сидящих за столом. После этого он вылил вино из бокала в тарелку и бросил её на пол, затем он поднял руку и все, сидящие за столом, склонили головы. После всех ритуалов проповедник взял в руки книгу, на которой было написано «Principium et finis mundi» и начал говорить.