А в большой комнате сидела пара интеллектуалов, девушка и юноша.
- Да, сентябрь, время сбора урожая, - сказал юношеский голос.
Девушка ответила длинной фразой по-французски, - чокнемся, чтобы повторилось.
Так вот хаживали друг к другу в гости запросто и часто, на интервале 1993-2003 годов.
Глава 41. Как Руль понял, что он живет в эпоху Рассвета. 29 сентября 1996 года.
Как известно, рыбак рыбака видит издалека.
Дима стоял в курилке социологического факультета МГУ, который располагался в левом крыле здания, где был факультет военного обучения, ФВО. Военные кафедры занимали все здание, пока в 1989 не придумали соцфак, который потом, после Руля, вытеснил неликвидных военных куда-то совсем на отшиб.
Золотая осень 1996. Дима стоял среди блатных соцфаковских девушек, москвич и сын замминистра кинематографии, и, с удовольствием затягиваясь, рассказывал байку в своем стиле.
- Сижу я ЦПКиО, вчера вечером... пью. Передо мной пара, бомжи, он старый, девчонки... ветхий.... Она - ничего. Лет 35, аппетитная такая... грудь «троечка»... Вполне себе мне невеста, ну, вы меня понимаете, - с улыбочкой ртом и глазами, с удовольствием затягиваясь, рассказывал Дима.
- А у меня бутылка водки... я им... и предложил, думаю... ну какой он мне соперник... седой, опухший... сапоги вот еще на нем, ну ботфорты женские.... свитер разодран... и мухи ползают... а она - хороша, девки! ой... хороша...
Налил водки старому и ей.... старый отрубился.
Я ее так обнимаю:
- Как тебя зовут?
- Катя.
- Меня Дима.
- Очень приятно, Дмитрий, а что речь замедленная, кайфуете? - она мне.
- Да нет, я просто на химфаке МГУ учусь, у нас у всех такая, - а сам за грудь ее лапаю... извините девушки... но так было.
- Ой, - бомжиха мне, - врешь, Дмитрий, я химфак сама пятнадцать лет назад закончила, аспирантуру. И преподавала. На радиохимии.
Я, девчонки, не верю, спрашиваю ее... а как нашего декана зовут? Лунин. А какого ты о нем мнения... дальше девочки... вам лучше закрыть уши... ну не буду, не буду... а потом я ее спрашиваю... а о ректоре Садовничем что думаешь? ну... все в том же духе. Из десяти слов... семь и не напишешь... а соцфак при вас был, Катенька? И красавица моя... при мне - нет, но слышала... что... там... одни б....и учатся...
Девушки покидали курилку. Оставался Руль, Дима и дед, с красным лицом, похожий на постаревшего Карлсона.
- У Вас, молодой человек, как с математикой? - спросил «Карлсон», поняв по монологу родственную душу. - Вам на мехмате самое место, как мне кажется.
Дима согласился. Ему это все преподаватели говорили.
- Константин Борисович. Я мехмат МГУ закончил, кандидат. А сейчас на военной пенсии, тут киномехаником работаю, - Константину было 58 лет. Он был чемпионом СССР в юности по легкой атлетике, показывал охотно фото. И шахматистом. Был он бордовый, полный, и очень высокий, с два метра.
Он садился с Димой играть шахматы - игра была на равных.
А Руль выиграл у Димы чудом однажды.
Неторопливые партии, рассказы Константина - или про теорию игр, или про события, которые с ним приключились вчера или на прошлой неделе.
События были необычные, каждый раз новые. Одно событие для среднего человека было бы поводом для обращения к доктору, обращения в религию, - но воспоминаний на всю жизнь уж точно. Сюжеты были или криминальные, или эротические.
- Ну я ему как в лоб дам, я же его спросил, а хочешь в лоб. Он и покатился со смотровой вниз. Это там, где высоко, у моста. Метров сорок. Цеплялся, но там трава мокрая...
- Ну она молодая, ребята, «Константин, еще...», и такая, как чуть вынешь, она воздух громко выпускает, ну со звуком, понимаете... если такая попадется - это ваше, парни. Не отстанет, из театров вылезать не будете.
- А мне папа говорил, Константин Борисович, что такие трусы, как Вы на ней описываете, были в моде в 1975 году, - пытался возразить Дима.
- Да это классика, ее многие девки любят. Забыл, на чем мы сошлись, на «Травиате». Классика!
Константин знал оперу наизусть и пел фрагменты достаточно приятным зрелым тенором
Он сжато рассказывал события всей своей жизни математика, спортсмена, и военного, адаптируя рассказы под возраст слушателя.
Не всегда дело обстояло именно так.
В этот раз Константин Борисович вынул из чемодана кружевные трусы и записку, которую он показал. «Милому Костику от Ленки, звони не домой, а на кафедру, спрашивай 402 группу, т 222-22-22)».
Самое любопытное, что записка была на листе отрывного календаря текущего месяца текущего года.
Ошалелый Дима схватил было трусы. Действительно. И попытался поднести их к носу, рассчитывая ощутить запах ветоши и нафталина.