Мэри с подскоками вбежала в холл. Учтивый «дворецкий» сделал шаг навстречу, но понял, что снимать с Мэри и так нечего. Лишь улыбнулся, а она кивком головы одобрила его порыв и негласно поздоровалась. Интересно, где этот гад места взял… В голове мелькали планы, слова, которые она ему выскажет… Хотя столько раз она лишь молчала, набирая его номер...
Как и в этот вечер. Может нужно было не в партере брать, а в бенуаре? А если он сел в местах амфитеатра… нужно, чтоб он её тоже заметил.
Спустя время и кучу сцен из незабвенной классики, Мэри вырвала у соседки бинокль, потому что так и не нашла этого брюнета в толпе ценителей прекрасного. Взгляд сквозь линзы шарил по всем рядам, пока не наткнулся на одну парочку в амфитеатре. Вот они где... по центру. Он склоняется к своей благоверной, что-то там нашептывая... Она мило улыбается. Фу, какие сладкие, до тошноты просто! Мэри мысленно фыркнула и кинула на колени даме бинокль, пока та совсем за изошлась слюной в возмущенном приглушенном шипении и попытках вырвать старческой рукой свой бинокль из цепкой хватки Мэри. Мэри встала и под слова Ромео «О милая! О жизнь моя! О радость! Стоит, сама не зная, кто она.», рванула из партера к закулисью. Пробравшись за тяжелые бархатные шторы, она выглянула на сцену меж каких-то канатов.
На сцене разворачивалась эта любовная мыльная опера. Ромео в старомодных леггинсах стоял за декорациями, изображающими куст. Джульетта, как водится, на бутафорском балконе подвывала в ритме бразильской оперы. Мэри скривилась. Но безумная идея ее посетила в тот же миг. Вот он… Его зеленые глаза неотрывно следят за сценой.. Там, в темноте багряно-золотого зала, едва освещенного. Мэри встала на четвереньки и поползла, пробираясь от декорации к декорации, пока не добралась до «кустов» за которыми стоял Ромео. Зрителю артист был виден лишь выше пояса. Актер мельком глянул на гостью, но вида не подал, что ошарашен. Он упрямо продолжал играть роль, хотя растерянный взгляд то и дело падал на шатенку у его ног, которая стала зачем-то стягивать с него кальсоны, задирая полы его винтажного одеяния. Но актеру оставалось лишь зачитывать текст и неотрывно и театрально воздевать длани к своей Джульетте, задрав голову вверх.
- Пустое, существует взглядов речь!
О, как я глуп! С ней говорят другие.
Мэри с усилием стащила с мужчины его одеяние: и кальсоны и боксеры, такие ниче, вполне себе современные, правда встретила легкий нервный протест в виде мужской руки на его паху, но ему все же понадобились обе в воздевании трагично рук к небесам. И держать обнаженный мужской пах взялась Мэри, бесстыдно изучая упругость его плоти. Сжала в ком ладошкой все его мужское достоинство. И в силу природных инстинктов оно стало наливаться кровью.
– По телу… по ДЕлу с неба оторва... отучит... отлучиться просят... – стал спотыкаться средневековый любовник, сбиваясь в словах и мыслях. Его плоть поддалась ласке и член, налившись кровью, восстал, прилегая на подставленные губы шатенки. По нему скользнул мокрый ласковый женский язычок, вызывая неподдельную дрожь «влюбленного сопляка». - Ее глаза покамест посверкать…. – его глаза уже сверкали, и ужасом, и непониманием, и, как ни странно, возбуждением. А умелые губы Мэри активно скользили по мужской плоти, то обдавая жаром дыхания по бочку, то захватывая в плотный мокрый плен, и плоть втискивалась в её рот почти на половину.
– О чем она задумалась украдкой? – и актер сам замер, едва сдержав стон, когда Мэри своей горячей ладошкой взялась активно стимулировать ствол, двигаясь по нему в коротком и быстром ритме пальцами. А губы так и не выпускали его из горячего влажного плена. Язычок изучал чувствительную плоть, размазывая бусины выкатившейся смазки. Актер стоял с минуту в молчании и с тяжелым дыханием пытался вспомнить, о чем там задумалась Джульетта.
– О…– издал он стон и губы Мэри вознаградили его порыв, смачно обрабатывая головку плоти. – Ооо…- снова простонал Ромео, не опуская вскинутой к Джульетте руки. – Ооо… , быть бы на ее руке перчаткой, Перчаткой на руке! – Мэри приняла этот душераздирающий вопль за призыв к действию, и снова резко взялась шорхать ладошкой его член, такой напряженный… такой большой... горячий… пульсирующий… готовый ввергнуть ее в облако наслаждения и эйфории…
Она развернулась на коленях и задрала со своих голых бедер подол узкого платья, подставляясь раком к мужским бедрам. Ладошки уперлись в пол, гибкое юное тело девицы в позе йоги замерло перед Ромео, который не воздетой к вечным небесам рукой взялся за свой член и направил его, притыкая к женской готовой промежности. Плоть медленно въехала в тугое тело, истекающее любовным соком. С губ Мэри, почти опрокинутой вниз головой, сорвался стон. Джульета, что все это время в недоумении наблюдала возню внизу под балконом, замерла в оцепенении и постаралась исправить ситуацию, простонав громче и будто в текст.