— Может Ваша племянница решила устроить саботаж с подрывом, но не справилась со взрывчаткой? – предположил я.
— Абсурд, – ответил Йендоргрир. – Токема курировал её обучение и может поручиться, что никто и никогда не обучал её сапёрному делу. Подобное абсолютно не нужно ей для работы.
— Разве работа не ведётся с естественным взрывчатым веществом? – поинтересовался Вида у технаря.
— Ведётся, – кивнул тот. – Тем не менее, есть разница в подрыве и нарушении правил эксплуатации очистителя, где она работала. Газ опасен только на этапе поступления в камеру, но она находится всегда вне цеха, чтобы при случайной детонации не было разгерметизации и жертв. Невозможно просто так взять и подорвать завод газом: для это нужно вывести из строя слишком много степеней защиты.
— Я знаю, что на Фриз Хамаммел были подорваны два завода. – Джаст посмотрел на директора. – Хотите сказать, оба раза это не было диверсией вашего клана?
— Ни в коем случае, – отмахнулся Йендоргрир. – Я не направлял никаких подрывников. Были пара саботажников, которые могли привести оборудование в негодность или взломать сервер, но всё это никогда не приводило к жертвам. Мы, конечно, знаем, что на производстве Сорра трудятся рабы, но любая кровавая жертва нашей конкуренции подорвёт доверие к альянсу.
— Минутку, – остановил его учитель. – Какие рабы? Вы про рабочих?
— Да, про них. Это не совсем рабочие. Каждый из этих бедолаг попал на работу за долги и является подневольным до уплаты долга. Им не платят, а просто списывают долг. Но, поскольку долги всё ещё есть, а жить надо, рабы вынуждены расплачиваться за это деньгами компании. Естественно, под проценты. Благодаря этому, они никогда не покинут свои рабочие места.
Я даже выпрямился от невероятных стечений обстоятельств. Наверное, именно поэтому бригадира было легко запутать и заставить верить во что угодно: он был немногим свободнее своей бригады. Пришлось незаметно прибегнуть к глубокому дыханию, чтобы не выдать своего беспокойство относительно моей подставы, из-за которой бригадир получит ещё больше долгов, а то и тюремное заключение.
— Мне понятна Ваша позиция, – кивнул Вида. – У меня остаётся вопрос относительно тех, кто состоит вне олигополии: как вы планируете их убедить присоединиться?
— А зачем мне это мелочёвка? – удивился директор. – Они не хотят быть частью нас, у них малые производственные мощности, газа в гиганте столько, что нам не переработать даже всем вместе из-за возобновляемости. Пусть играются в магнатов сколько им нужно. В конце концов, мы всегда можем купить их или поглотить просто потому что до них дойдёт выгода от работы с нами.
— То есть, Вы предпочитаете экономическую войну? – улыбнулся джедай.
— Это не война, мастер джедай, – серьёзно ответил директор. – Это здоровая конкуренция, где присутствуют свои тонкости и секреты. Может наши действия и кажутся незаконными и нечестными, но ведение бизнеса - это большая игра, где всё решает умение договориться, обхитрить и урвать раньше, чем это сделает конкурент. И наша компания лидирует в этой игре.
— Тогда нам нужно вернуться, – кивнул учитель, поднимаясь. – Думаю, у меня достаточно сведений, чтобы наконец-то принять меры.
— Вы арестуете Фрая? – поинтересовался твилек, не скрывая заинтересованности.
— Думаю, этого не потребуется. Поскольку криминала в этом деле нет, разногласия будет решать суд.
Директор заметно расстроился, но постарался сохранить лицо.
— Но погибла моя родственница. Как может не быть в этом криминала?
— Поскольку нет никаких доказательств, что в деле замешены подрывники, это, скорее всего, был несчастный случай на производстве, – уверенно отвечал мастер.
— Это невозможно, – возразил инженер. – Там нет никаких подрывных элементов. Сооры абсолютно точно самостоятельно взорвали завод, чтобы выставить себя жертвами.
— Хорошо, допустим, – кивнул джедай. – А зачем им это? Они ничего не выигрывают от падения производства.
Директор поднял руку в сторону инженера.
— Думаю, ничего другого и не следовало ожидать. Буду рад, если джедаям удастся сохранить репутацию моей компании.
Мы попрощались и покинули кабинет директора, после чего направились к выходу, а затем и к шаттлу. По дороге мы не обмолвились ни словом, понимая, что нас могут подслушать. Только во время перелёта, отойдя в сторону от остальных, мы решили, что можно говорить.
— Вы верите им? Разве он мог сказать иначе? – недоумевал я.
— Если тебе что-то рассказывают, относись к информации как к улике. Даже если она ложная – нельзя её отбрасывать.