— Ладно, я тебя понял. Ну а что тебе тогда нравится? — профессионально сменил русло Бадди.
— О! Я эффекты люблю! — Джей воспрял духом. — Вот помнишь, в Египте?
— Куст?
— Смешно. — сыронизировал Джей. — Причём тут куст? Море помнишь? В разные стороны! Всё остальное? И после Египта, помнишь? В пустыне? Вода из скалы? А эти каменные таблички? Помнишь?
Бадди повернул голову в сторону стены где выше, над полками в самом центре, в большой застеклённой раме висели те самые вышеупомянутые, таблички, подсвеченные лампами.
— Не напоминай. Я думал это на первое время.
— Как видишь нет! — не теряя запала продолжал Джей. — Видел, как зашли, до сих пор помнят! И вообще, нет ничего более постоянного, чем временное!
— Нет ничего более постоянного, чем временное… — повторил Бадд, — Неплохо. Мне нравится.
— Дарю! Можешь записать.
— Запишу.
Сказал — сделал. Он открыл свой ежедневник, висящий на шее, достал карандаш и записал. Вдруг из громкоговорителя прозвучало что-то похожее на сигнал перед вокзальным объявлением, после чего раздалось:
— Просьба всем сотрудникам подняться в главный зал на общее совещание. Повторяю, просьба всем сотрудникам подняться в главный зал на общее совещание.
Джей посмотрел на Бадди в лёгком недоумении.
— Даже так? — удивившись тому что здесь, оказывается, есть громкая связь.
— Вот видишь.
— И что это было?
— Ну ты же сам просил, — ответил Бадди и добавив драматизма сказал, — Эффекты!
Через некоторое время в главном зале, дожидался начала собрания весь персонал. За огромным столом для совещаний, умещавшим вокруг себя кресла для двадцати человек, сидели все, а именно Джей и Бадди. Огромные витражные окна были завешены тяжёлыми, бархатными, бордового цвета, шторами с падугой и арлекинами по бокам. Во главе стояло большое, обтянутое белой кожей, кресло. Свет, по театральному, сверху падал на гладь стола и отдельными лучами на стоящих около стола по разные стороны, Джея и Бадди. Тишину ожидания нарушал лишь шорох падающего песка в песочных часах, которые по одному стояли напротив каждого кресла. Напротив, белого, их было около четырёх или пяти, каждый раз по-разному. Бадди, коротая ожидание, спокойно цедил чай из неизменной пиалы наблюдая прострацию. Джей нервно пил кофе из бумажного стаканчика поглядывая на падающий песок в часах напротив главного кресла. И как только в ближайших к нему часах последняя крупинка достигла цели, нараспашку окрылись двери в главный зал. Из проёма забил яркий свет ослепляя стоящих около стола и представляя образ входящего. Из колонок, висящих по периметру зала, громкими звуками донеслось «SUPERSTAR» ANDREW LLOYD WEBBER. И словно в замедленной съёмке, как это видел Джей, образ, из проёма двери начал своё движение в сторону стола. По ходу пути он достал из кармана пульт и, не дождавшись слов в песне, нажал на кнопку «ВЫКЛ». Музыка выключилась. Свет перешёл в стандартный офисный режим. Ощущение замедленной съёмки ушло со всем остальным. Это Гуд.
— Эффекты, — таинственно сказал Джею Бадд, держа в руке второй пульт.
Гуд, подойдя к Бадди и с дружелюбной улыбкой забрав пульт, сказал:
— Хватит. Посмеялись и будет. — второй пульт отправился во внутренний карман пиджака, Гуд к окнам, — Пора поработать!
Повинуясь очередному нажатию кнопки, шторы открылись, залив зал ярким солнечным светом. Гуд, довольный безоблачным небом, подошёл к своему месту, перевернул закончившиеся часы начав новый цикл, сел в кресло и, дружелюбно и размеренно, словно хочет сделать какую-то гадость, стал вещать.
— Ну что, мои хорошие, мои незаменимые, рассказывайте, как, что идёт? У кого какие вопросы, проблемы, замечания? Чего бы нового привнесли? Что бы убрали? Или и так всё хорошо, что и менять ничего не хочется?
— Как говорится: «На всё Его воля!» — многозначно выпалил Джей и бухнулся в своё кресло.