Внезапно всплыли кадры из прошлого.
В первом кадре солнечные лучи, растворившиеся в мозаике окон небольшой церкви, освещали гостей. Почти вся небольшая деревушка пришла для благословения молодожен. Чернокожая красавица в белом платье и с белой фатой смотрела в пол, не в силах сдержать улыбку. Чего не скажешь о растерянном подтянутом парне в темно-синей военной форме. Он во всю старался держаться статно, но ему так и не удалось сдержать волнения.
Более сорока людей стояли и смотрели свадебную церемонию:
– Согласна ли ты, Лаура Лонгбо выйти замуж за Дэриела Джексона и жить с ним в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, до тех пор, пока смерть не разлучит вас.
- Согласна! – просияла девушка.
– Согласен ли ты, Дэриел Джексон взять в жены Лауру Лонгбо и жить с ней в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, до тех пор, пока смерть не разлучит вас.
- Согласен, - выдохнул парень.
Священник обратился ко всем:
- Тогда властью данной мне Богом и штатом Массачусетс, объявляю вас мужем и женой. Можете обменяться кольцами и скрепить ваш брак свадебным поцелуем.
- Аллилуйя! – крикнул кто-то из гостей, и весь зал зааплодировал.
Кольцо на ее пальце в тот день было самой яркой вещью, которую она видела в своей жизни.
Вторым кадром был дождливый день. В этот день плакали не только родственники семьи Джексонов, но слезы лили и небеса. Дождь так и не хотел успокаиваться, стекая по козырькам молодых солдат. Они в парадной форме с белыми перчатками стояли по стойке смирно у гроба, завернутого в американский звездно-полосатый флаг.
Пока священник читал писания из Библии, родственники во всем черном печально смотрели на ореховый темно-коричневый гроб, окунувшись в свои мысли и воспоминания. Покоившийся там Кассиус для отца с матерью был тем самым сорванцов, катающимся на одном и том же подростковом велосипеде, что и в детстве. Для младшего брата Джима, он был парнем, который лучше всех в округе борется на руках. Для других он просто герой, падший в бессмысленной войне.
- В честь героя, падшего за свободу и независимость Соединенных Штатов Америки, три выстрела, - скомандовал уже пожилой офицер. – Готовься! Пли!
Послышался первый выстрел.
- Пли!.. Пли!
Они еще долго стояли у надгробной плиты под несмолкающим дождем. Затем она сказала те самые слова, о которых жалеет до сих пор:
- Дэриел, - обратилась она к мужу. – Это ты во всем виноват. И зачем ты только благословил его на эту войну.
Отец только опустил голову и пошел прочь под занавес льющегося дождя.
Последнее воспоминание – воспоминание из детства. В тот день она боялась, как никогда. Босоногая шестилетняя Лаура стояла на изнурительной жаре и наблюдала, как ее привязанного к столбу отца хлестает по спине белый хозяин.
Прорезающая воздух плеть точно ложилась на черную худощавую спину мужчины, оставляя кровавый след.
- Вы что, нигеры! Думаете получить свободу?! Да скорее обезьяны научатся разговаривать, чем у вас будет право голоса в этом штате! Не бывать этому! Никогда!
Бледное лицо хозяина приобретало пунцовый оттенок. Он уже сам устал махать плетью, но все же усердно продолжал это делать.
- А вы! – обратился он к своим детям, которые были чуть постарше Лауры. – Вы будете прокляты, если это допустите. Пока я жив, не ходить без страха этим нигерам по моим землям. И вам я завещаю бороться с этой чумой.
Свистящий звук и сейчас хранился в памяти пожилой женщины. Через столько десятков лет до сих пор пугающий ее при каждом воспоминании о детстве.
- Детектив, - обратилась женщина к Алексу. – Вам, наверное, нужны эти воспоминания?
Блеклая картина креста всплыла, как еще один слайд. Фитцджеральд уже сам видел ее. Сосредоточенно, спокойно, размеренно перенося взгляд то с несчастного распятого сына Божьего, висящего на стене, то на бледного незнакомца.
Тот что-то говорил ей, но голос сначала казался таким далеким, а потом послышалось ясное:
- Мне нравится эта квартирка, мэм. Определенно, мэм.
Низкорослый, худощавый парень с бледной физиономией и маленькими черными глазами ходил по пустой комнате, где одиноко стоял шкаф, диван и тумбочка с телевизором. Алекс отчетливо видел его лицо.
- Девочек я не вожу, мальчиков тоже, - хихикнул парень. – Плачу сотню зелеными, причем наперед. Но просьба меня не беспокоить. Я писатель. Мне нужны тишина и покой.
- Тишина и покой – это главная особенность нашего района, - без грамма улыбки сказала женщина.
- Ха-ха-ха! – засмеялся парень. – А с чувством юмора у вас явно все в порядке.