Луиза. Гнев – это нормальное состояние. Можно защитить человека от бездомных, от бродячих собак, но не защитить человека от него же. В гневе люди убивали. В гневе люди теряли себя. И так будет!
Генри (с беззащитной злостью). Тебе бы хотелось этого? Быть правой, несмотря ни на что? В Центре ведутся разработки по контроля агрессии человека. Наши дети будут жить в обществе, где уже нет злости в людях.
Луиза (проходит, садится в кресло). И даже злости не будет в будущем…в таком близком будущем. Так что останется? Ни-че-го. Нет опасности. Нет воды…той, что настоящая, нет фруктов – все пластик, нет даже полей в городах. И гнева нет. Так что останется? Дрессированный свет?
Генри. Луиза, три года…три года… я хотел, чтобы ты была матерью моих детей. Три года я хотел, чтобы ты была моей женой. Ты не похожа на других, ты совсем-совсем другая. (с яростью отнимает руки от головы). И ты… извела меня. Тебе не нравятся жалюзи, вода, фрукты…ты цепляешься до цвета неба и света. Ты невыносима. Ты дикарка! Я пытаюсь дать тебе цивилизацию, блага, а ты уходишь…все дальше и дальше. Я работаю, каждый день на благо своей семьи, но я не могу построить, если ты все рушишь.
Замирает ненадолго, пытаясь собраться с мыслями.
Генри. Неужели ты меня не любишь, Луиза? Неужели это все…конец? Финальная точка?
Луиза. Похоже, что так. Я потратила не только твои три года, но и свои тоже, не забывай об этом. Я пыталась полюбить твой мир, но он все равно не принимает меня. Эти ровные дорожки, этот запах йода…эти безвкусные овощи и десятки замков… Генри, я не такая. Я дикарка. Я дикарка, что танцевала все детство босой, по земле…я пила из колодцев с мальчишками. Я резала руки льняными веревками, я собирала лепестки лаванды, я пропитала ею всю душу…
Генри (перемещается в кресле, чтобы быть ближе к Луизе, садится на самый край). Луиза…ну пойми же, Луиза! Все твои поля – иллюзия! Вся твоя лаванда – это то, что уже не имеет значения. Она не приносит денег! Она…если ты любишь запах лаванды, черт с ней…давай поставим ароматизатор? Ты не заметишь разницы.
Луиза (смеясь) Генри-Генри, на той лаванде дожди моей родины, на ней пыль моих ветров и жар моего юга, сок моей земли! Ты не различаешь химию и настоящий живо стебелек. Ты не видишь разницы…так?
Генри. Нет никакой разницы. Есть только твоя блажь. Есть только твое детство. Ты не желаешь расстаться со своим миром, и тянешь его…безумная, безумная и…мне тошно!
Генри решительно поднимается, идет к жужжащему белому ящику с посудой, достает чистый стакан, наливает себе воды, пьет маленькими глотками. Луиза смотрит на него, но ничего не говорит. Генри допивает стакан, но не решается обернуться. Луиза легко выпархивает из кресла…
Картина вторая.
Луиза легко выпархивает из кресла, приподнимается на цыпочках, прикрыв глаза, начинает покачиваться в так какой-то слышимой только ей музыке, понемногу начинает пританцовывать.
Луиза (напевает негромко, голос ее дрожит, чуть срывается, напевает непрофессионально, совсем путаясь в нотах, не выдерживая их). Боишься ты/ Забыть черты,
Молишь, чтобы не пришла…
Генри, с легкой брезгливостью на лице, поворачивается.
Луиза (напевая уже громче, пританцовывая все решительнее). Моя страна/ Тебе чужа,/
Ее ты не узнаешь…
Генри. Ты что творишь?
Луиза (еще громче). Во сне придет/ И позовет/Наяву не угадаешь…
Генри (подходя к ней с робостью). Луиза? Луиза, прекрати этот цирк! Прекрати немед…
Луиза (сбрасывая туфли в едином порыве). Босая дочь/И в день, и в ночь/По землям всё идет!
Генри (с ужасом, пытаясь поймать Луизу за руку, но она выворачивается, смеется) Ветер душит и зовет…
Луиза путается вдруг в своем платье, падает на пол, но не перестает смеяться. Генри протягивает ей руку, но она делает вид, что не замечает, встает сама.
Генри (с укоризной). Вот видишь, что бывает, если наплевать на правила безопасного поведения в доме?
Луиза (разом вдруг посерьезнев) и оно стоит всех ран и синяков!
Луиза отталкивает генри в грудь, идет к жужжащему белому ящику с посудой, выпивает еще бокал вина залпом. Дышит тяжело, облокачивается на ящик с посудой, руки ее разъезжаются по вину…
Луиза. Я пойду спать, Генри. Ночь уже…здесь этого не понять, но ночь.