— Есть мазь от ожогов?
— Да. В аптечке. В ванной.
"Клаус" ушел и вернулся с тюбиком мази. Опустился передо мной на колени и снял халат. На бедрах расползалось красное пятнышко.
— Послушай! — начала возмущаться.
— Тихо, Снегурка, — проникновенным шепотом проговорил он размазывая мазь по ногам. Руки горячие чуть шершавые. Он наклонился и подул на ожёг. Смотрел на меня своими шоколадного цвета глазами. А у меня от чего-то пульс ускорился, внизу живота образовалось сладкое томление. Он раздвинул мне ноги шире. Его дыхание возле моих губ.
— Красивая Снегурка, — губы колет от желания коснуться его. Морок напустил на меня, пригвоздил взглядом, пошевелится немогу. — Хочу тебя, Снегурка, — хрипло шепчет мне в рот.
Я открыла рот, чтобы послать его. Как он врывается в рот языком, горячие руки скользят по животу. А я, под старую жопу ему отвечаю. Нет сил оторваться от него. Такой он сладкий мальчик.
Без пяти сорок, а никто и никогда меня так не целовал, чтобы напрочь башню срывало. Он рычит, терзает губами шею. Кажется засос будет. Накрывает трусики ладонью. Тело пробивает электрические импульсы.
— Стой, остановись, — толкаю его в каменную грудь.
— Почему? — сжимает через полотенце, свое возбуждение.
— Я тебя не знаю. И вообще, это все не правильно.
— По хер! Хочу тебя до жути, — у меня от его слов пальцы на ногах поджимаются.
Как же мне выгнать этот тестостероновый танк, который прёт на пролом.
Слышу звонок в дверь и готова кричать Аллилуйя. Есть повод прекратить это сумасшествие.
— Не открывай, — говорит он и щипает за сосок.
Смотрю в глазок. На лестничной площадке стоит Артур с букетом цветов.
5
Клаус подходит и смотрит в глазок.
— Это кто? — угрожающе шепчет он. — Твой что ли?
— Ну да, — отчего то стыдно, словно Клаус муж, а на площадке любовник стоит.
— Бывший! — в голосе Санты появляются собственнические нотки.
— С чего вдруг?
— Моя ты теперь. Что непонятного?
— С какого перепугу то? — звонки прекратились. Артур долбит в дверь кулаками.
— Ксюша! Ты что там не одна? Открывай быстрее! Не то сейчас дверь вынесу! — Мне ещё не хватало скандала. Чтобы потом стать сплетней номер один для местных бабушек.
— Ксюша значит, — Клаус цокает языком и растягивает мое имя. Будто пробует. — Мне нравится.
— Ксюша! Твою мать! — вопит за дверью Артур.
— Клаус. Иди в комнату.
— С чего это? — он скрестил руки на груди. — Открывай. Я сам поговорю. Объясню, что его поезд ушел.
— Пожалуйста, уйди! — взмолилась. — Я сама разберусь.
— Хорошо. У тебя минута, — да какого хрена он раскомандовался? Тоже мне, властный зайка с шоколадными глазами. Но из себя выдавила с улыбочкой.
— Конечно. Я быстро.
Глянула в зеркало. Твою мать! Растрёпанная, губы истерзанны поцелуями, на шее синеет засос. В глазах возбуждение.
Открываю дверь. Артур нагло вваливается, кидает на пуфик букет.
— Какого черта не открывала?
— Занята была.
— Что это ещё за разговоры, что мы расстаёмся? Кто тебя ещё трахать то захочет? — залепила ему пощечину, он толкает меня на стену и прижимает горло согнутой рукой.
— Я тебе накажу. Грязная девчонка, — руки Артура скользят по ноге. И как они мне раньше нравились? Сейчас они кажутся чужеродными.
— Руки убрал, от моей Ксюши. Артур ошарашенно смотрит на моего Клауса.
— Я не понял, Семёнова. Ты что не шутила, когда говорила, что у тебя кто-то есть? — Клаус дёргает меня на себя.
— Игнат Соколовский. — представляется он.
— Что? Случайно не владелец "Sokol industries?"
— Случайно да, — Артур скривился. И оттянул галстук. Скосил взгляд на руку Игната, которая по-хозяйски обнимала за талию, впечатывая меня спиной в горячее тело.
— Очень приятно, — Артур протянул руку для рукопожатия, но Игнат проигнорировал её.
— Что же ты, Ксюша, не сказала, что встречаешься с самим Соколовским? — мой бывший смотрел на меня обвиняюще.
Я так поняла, Клаус, то есть Игнат какая-то шишка, перед которой преклоняется мой бывший.
Вспомнились его слова, что на меня старуху никто не посмотрит и я оскалилась.
— Я говорила.
— Ну раз все выяснили. Всего доброго, Артур, — бывший с тоской посмотрел на меня. А потом кивнув, вышел.
— Чтобы этого слизняка я больше не видел рядом с тобой! — я закипела,как чайник, только пара из ушей не хватало.
— Какое право ты смеешь врываться в мою жизнь? Тискать меня, как свою Леську? Что ты вообще себе позволяешь?