Разумеется, с годами в работу гипермаркетов были внесены известные коррективы и проведены определенные доработки, но в целом они по-прежнему следовали заветам колумбийского гуру прибыли. Подобно устной традиции, ими обменивались в университетах, международных коммерческих академиях, школах управления и маркетинга, высших школах экономики и менеджмента и двухлетних коммерческих училищах, специализирующихся на продажах и мерчендайзинге.
Большинство многочисленных нюансов и адаптации к местным культурам и обычаям более или менее явно отражались в «правилах внутреннего распорядка», касающихся организации нижнего звена штатного расписания, выходных дней, дресс-кода и мер гигиены.
Как и все работники, Жан-Жан знал правила внутреннего распорядка назубок, особенно пункты, выделенные жирным шрифтом, — показатель их значимости в глазах руководства, равно как и показатель того, что несоблюдение их, будучи грубым нарушением трудовой дисциплины, может повлечь за собой немедленное увольнение. Например, персоналу было категорически запрещено использовать в своих целях статью убытков, то есть испорченные, поврежденные, гнилые, в общем, не подлежащие продаже по какой бы то ни было причине товары. Эти товары, будь то упаковка сыра или плазменный экран, подлежали списанию и выбрасывались в предусмотренные для этой цели большие контейнеры. Другой пример: всему персоналу было столь же категорически запрещено пользоваться помещениями в иных целях, кроме тех, для которых они были предназначены. Иными словами, в пекарне, грузовом лифте, холодильнике, подсобке, щитовой, душевых и туалетах для персонала нельзя было выкурить сигарету, почитать журнал в перерыве или послушать музыку на МРЗ-плеере.
Не говоря уже о том, чтобы перепихнуться.
Тем не менее это случалось.
Жан-Жана всегда поражал невероятный выброс энергии, случающийся, стоит только гендерно неоднородной группе лиц оказаться вместе. Будь то подростки, работающие на обновлении ассортимента, или отцы семейств из отдела мерчендайзинга, кассирша восемнадцати лет от роду или пятидесяти пяти, лучи сексуального напряжения начинали расти и пересекаться повсюду, действуя на тех и других, определяя поведение, невербальное общение, места концентрации и выбор времени перерыва. Таким образом, самая глупая идиллия грозила создать серьезнейшие проблемы в лоне команды. Малейшая сплетня могла закончиться сведением счетов в подсобках. Малейший флирт мог косвенным образом, в силу минутной рассеянности или болтовни, повлечь для драгоценной клиентуры непомерно долгое время ожидания на пути к кассе.
Поэтому было запрещено не только заниматься любовью в стенах магазина, но и завязывать или пытаться завязать с коллегами отношения, выходящие за рамки сугубо профессиональных.
Вот на этом-то и собирались подловить профсоюзную тварь из Кабо-Верде Мартину Лавердюр. Если нельзя было прижать ее за скорость чуть ниже средней, то вполне можно за неслужебные отношения, связывавшие ее с Жаком Шираком Усумо, бессменным заместителем заведующего овощным отделом вот уже двадцать лет.
Жак Ширак Усумо.
Жак Ширак Усумо… При мысли о нем Жан-Жан улыбнулся.
Он ему очень нравился.
Жак Ширак Усумо: чернокожий гигант, приехавший во Францию в возрасте восьми лет со своими родителями, бежавшими от бесконечной резни, которую учиняли в их деревне наемники, алчущие контроля над залежами колтана, сырья, необходимого для производства электронных конденсаторов, — надо иметь в виду, что цены на него в ту далекую пору взлетели благодаря успеху игровой приставки «PlayStation-2».
Получив диплом технического коллежа по специальности «торговые коммуникации», он был принят в штат магазина. На самую нижнюю ступень. Уборщиком. С таким рабочим графиком, который свалил бы с ног и тягловую лошадь. Он жег руки трихлорэтиленом, наводя блеск на стойках островных прилавков. Орудовал большим электрополотером. Вешал стерилизующие блоки в туалетах. Отскребал жевательную резинку, прилипшую к колесам тележек.
Все худшее доставалось ему.
Но Жак Ширак Усумо выстоял и сумел сдать пару-тройку экзаменов интерном, чтобы дорасти до своего нынешнего поста: заместителя заведующего овощным отделом.
На это ушли годы, но он добился своего. Он был горд, и ему было чем гордиться.
В Жаке Шираке Усумо было почти два метра роста, веса сто тридцать кило натощак, и он не говорил, а ворковал, будто ватные шарики перекатывались в горле.
Он никогда не был женат. Жил один вот уже двадцать пять лет все на тех же тридцати квадратных метрах, спал на раскладном диване, просевшем под его весом, принимал душ в кухне, разогревал готовые блюда, в которые всегда добавлял рис, и ел их в одиночестве, глядя по телевизору программу «Кто хочет стать миллионером?».