Он покосился на директора по кадрам. Рядом с его койкой сидели женщина и маленькая девочка, неподвижные, как две куклы, посаженные на деревянные стулья. Женщина, на вид лет тридцати, была одета с большим вкусом в наверняка очень дорогие вещи, а судя по ее прическе, замысловатому сооружению из искусственно блондинистых волос оттенка светлой соломы, крепко дружила со своим парикмахером. На лице ее было написано выражение крайней досады. Совсем иначе выглядела девочка, хоть и тоже со вкусом одетая, она явно находила ситуацию скучной и, развалившись на стуле, сосредоточенно искала у себя в носу что-то чрезвычайно важное.
Взгляд женщины встретился со взглядом Жан-Жана. Она нахмурила тонко выщипанные брови.
— Это все ваша вина, имейте в виду, — сказала женщина.
Жан-Жан не нашелся что ответить. Она продолжала:
— Это была не его работа — заниматься всем этим. Это ваша вина. Что мне теперь с этим делать? — вопросила она, указав подбородком на нижнюю часть тела директора по кадрам.
— Я… Я не знаю, — выдавил из себя Жан-Жан.
— Вот и я не знаю… Вы когда-нибудь видели директора по кадрам — калеку? Нет? Калеки — обуза для общества… Он всегда терпеть этого не мог, и я тоже! Я не понимаю, как можно быть калекой.
Девочка нашла наконец то, что искала, извлекла и приклеила под стулом.
— Карла! — прикрикнула женщина, и девочка вздрогнула. — Пойдем, он все равно будет спать еще долго…
Женщина покинула палату, не взглянув на Жан-Жана. Если бы не движения грудной клетки, директор по кадрам выглядел бы мертвецом.
Жан-Жан полежал еще немного и взял телефон, лежавший на прикроватной тумбочке. Бланш сняла трубку после второго гудка.
— Я хочу уехать с тобой… Здесь у меня больше ничего нет, — сказал он.
Повисла пауза.
— Там тоже ничего нет.
— Если мы будем вместе, это немного больше, чем ничего.
— Боюсь, это уже не будет похоже на игру.
— Я постараюсь быть забавным!
Он услышал короткий смешок Бланш, легкий, как пух.
— Я подумаю, перезвоню тебе.
С бешено колотящимся сердцем Жан-Жан повесил трубку. Не прошло и минуты, как телефон зазвонил.
— Ты можешь быть готов завтра? — спросила Бланш.
— Я готов сегодня!
Вешая трубку во второй раз, он улыбался.
На самом деле оказалось очень просто взять жизнь в свои руки.
Марианна ждала в машине, пока они делали свое черное дело с Бурым.
Она закурила сигарету, она устала, злилась, она знала, что была на волосок от чудесной новой жизни, в которой, сидя на мешке денег, открыла бы свое дело по прямым маркетинговым консультациям, которое бы ее озолотило.
На волосок!
Вместо этого все обломилось, а обломилось потому, что она предоставила идиотам решать за нее.
Ей нельзя было дать Белому впутаться в эту историю с местью.
Ей нельзя было позволять ему пойти на поводу у Черного с его бредовыми идеями только ради того, чтобы пресечь растущий авторитет Серого.
Она должна была велеть Белому взять деньги, уехать с ней и порвать эту чертову противоестественную связь с братьями.
Она не сомневалась, что ей бы это удалось, и все было бы проще.
Но теперь, когда Белый потерял власть над стаей, приходилось признать, что она не знала, на каком она свете. Можно было просто вернуться завтра на работу и придумать какую-нибудь байку о похищении и заключении.
Только не об изнасиловании, имидж жертвы в стенах предприятия ей ни к чему.
Тут в машину вернулись волки. Они были все в грязи и пахли потом. На этот раз за руль сел Черный.
Перед тем как тронуть машину с места, он с силой хватил кулаком по приборному щитку и подавил рыдание.
— Теперь надо хорошенько подумать. Хватит действовать с кондачка!
— Рано или поздно мы его найдем… — сказал Белый.
— Да, — кивнул Черный, успокаиваясь.
— Это только вопрос времени… — вставил Серый.
— Времени, да… — повторил Черный.
С Марианны было достаточно, ей осточертели эти бредни.
— Ладно, ребята, я теперь вас оставлю. Делайте что хотите, только сначала завезите меня ко мне домой… Мне надо принять Душ.
В машине воцарилась тишина.
— Но ты же с Белым, — удивился Черный.
— Я с кем хочу и когда хочу, — отрезала Марианна.
— Черный хочет сказать, — вмешался Серый, — что ты теперь с Белым. Ты не можешь вот так бросить ни его, ни нас. Ты член семьи…
— И это хорошая новость! — добавил Черный.
— Отвезите меня домой, — не унималась она.
— Мы не можем отвезти тебя домой, — сказал Белый, — слишком поздно.