Он знал, что такого положения вещей она долго не выдержит.
Что-то должно было произойти.
Белый размышлял добрый час, борясь с унынием, к которому не привык и которое от этого особенно пугало.
Ему подумалось, что это могло быть первым признаком выгорания.
Он знал, что это болезнь века.
Он продолжал размышлять.
И наконец, когда заря гранатового цвета встала над автострадой, его осенила идея.
Совсем простая идея.
Хорошая идея.
Настоящая.
Машина Бланш Кастильской была такой же грязной и захламленной, как ее квартира. Обертки от печенья, конфет, сандвичей, пустые банки и жирная бумага образовали культурные слои на ковриках и на заднем сиденье, в салоне стоял тяжелый запах звериного логова. Жан-Жану, однако, было здесь хорошо: этот запах вкупе с дальней перспективой автострады на Германию будоражил все его чувства и делал наступивший день похожим на самый прекрасный сон.
Они выехали около полудня, погода стояла никакая, ни ясно, ни пасмурно, ни жарко, ни холодно, из тех погод, что даже не пытаются быть на что-то похожими.
Они миновали большой пригород с его чередой торговых центров, промышленных парков, жилых башен и коттеджных поселков. Потом, уезжая все дальше, вырулили на большую трансъевропейскую автостраду, пролегающую прямо, как стрела, через унылые сельскохозяйственные пейзажи Северной Европы. Длинные желтоватые поля чередовались с длинными тускло-зелеными полями, засеянными бесплодными семенами рапса, пшеницы, кукурузы, генетический код которых был тщательно разработан в лабораториях агропромышленными гигантами, такими, как «Монсанто» и «Басф».
Жан-Жан попытался представить себе прежний мир, в котором геномы еще не были приватизированы. Мир, где женщины не вносили никаких модификаций и их потомство, по образу и подобию пшеницы, кукурузы и рапса былых времен, не было защищено копирайтом. Это наверняка давало некоторые преимущества, чувство воли (возможно), свободу воспроизводства в мире, где бесплодие еще не было закреплено законодательством об интеллектуальной собственности. С другой стороны, какой же это был бардак: гектолитры инсектицидов и дефолиантов, выливавшиеся на немодифицированные растения, женщины, подверженные всякого рода болезням… Во всяком случае, так ему говорили.
В конце концов, он не слишком много знал и, сказать по правде, не особо интересовался. В Средние века люди редко задумывались об Античности. В эпоху Возрождения плевать хотели на Средние века, все и всегда жили в настоящем, иногда думая о будущем и почти никогда о прошлом.
Беда, конечно, в том, что, когда кто-то пытается обойти копирайт, как это сделала Мартина Лавердюр, появляются на свет такие выродки, как эти четыре волка, перевернувшие его жизнь.
— Как ты думаешь, что они сейчас делают? — спросил он у Бланш.
— Ну, как минимум один из них ранен… И теперь их действительно ищут… Думаю, они попытаются скрыться или бежать… Если им это удастся, мы о них больше не услышим. Надеюсь.
— Ты надеешься?
— После всего, что произошло, я больше ни в чем не уверена.
Они ехали еще добрых четыре часа и, судя по указаниям навигатора, пересекли границу. Пейзаж, поначалу не менявшийся, постепенно стал более урбанистичным, таким, к какому привык Жан-Жан: бесконечным пригородом, где сменяли друг друга в монотонной партитуре перпендикулярность паркингов и обширные пространства торговых центров, зоны погрузки-разгрузки, офисные и жилые здания, иной раз украшенные светящейся рекламой.
День понемногу клонился к вечеру, и, по мере того как убывал свет, движение становилось оживленнее. На дорожных указателях, которым следовала Бланш, значились населенные пункты со сложными названиями: Ганновер/Арнем, Кройц/Реклингхаузен, Вольфен/Липпрамсдорф.
— Тебя не тревожит предстоящая встреча с братьями Эйхман?
— Нет… Я их знаю… Уже встречалась с ними не раз… Они очень внимательны к сотрудникам моей службы…
Жан-Жан попытался представить, что бы это значило. Бланш продолжала:
— И что будет, я уже знаю. Пресс-конференция, скорбный вид, извинения, их и мои, а потом меня уволят.
— Ты думала, что будешь делать дальше?
— Наверно, позволю себе отпуск… Знаешь, меня уволят, но существует страховка для такого рода… проблем… В общем, я получу большую сумму денег.
Она посмотрела на него и улыбнулась.
— Я надеюсь провести отпуск не одна.
— А куда ты собираешься?
— Моя бабушка была русская, я тебе говорила, где-то есть семейный домик, в котором никто больше не живет. Я давно хотела посмотреть, в каком он состоянии.