В связи с семейной встречей в каждый номер принесли небольшую папку, которую подготовил и прислал нам кто-то из этой семьи. Распечатанная брошюра с расписанием на выходные, история основателя рода, столетие которого отмечается в это воскресенье, и плитка шоколада с орехами. Я раскладывала эти папки по кроватям в номерах. Положила каждую на покрывало, а вместе с ней – небольшую листовку с информацией о нашей гостинице. Все это время меня не покидала мысль, что они будут там спать, в этих кроватях. Я не могла сдержать улыбку.
Эдда довольно кивает и уходит на кухню.
Я подхожу к столику на ресепшене и заглядываю в компьютер. Уже от одного вида имен на экране сердце бьется сильнее. Я глубоко вдыхаю, а затем медленно выдыхаю через нос. «Надо быть спокойной», – думаю я про себя. Никто не должен увидеть, что я на взводе.
Чтобы отвлечься, я поднимаюсь по лестнице на верхний этаж. Он чуть меньше нижнего. В сущности, это всего лишь длинный коридор, по обе стороны которого расположены номера. А в конце коридора гостиная, больше похожая на теплицу, потому что и стены, и потолок там из стекла. Зимой будет холодновато, хотя пол и с подогревом, но там лежат шерстяные пледы, которыми можно укрываться. Темными зимними вечерами можно сидеть в ней и любоваться сквозь стекло полярным сиянием. В прошлые выходные небо было чистое, черное, и всполохи сияния – розовые и зеленые – плясали на нем целый час. Гостиная заполнилась постояльцами, и некоторые из них даже легли на пол и глядели как завороженные в небеса, наслаждаясь моментом.
Там канапе со спинками и столы из грубого дерева, а на них миски, наполненные камешками с Дьюпалоунского пляжа. Я сажусь на канапе и вынимаю один камешек. Тру его между ладонями и чувствую, как успокаиваюсь.
Когда постояльцев мало, я часто сижу тут и представляю, что это мой дом. Не в том смысле, что я здесь живу, а в том, что я принадлежу этому месту. Часто кажется, что меня в любой момент разоблачат, потому что наверняка всем ясно, что моим домом не может быть подобная обстановка. Ведь я выросла в многоквартирной многоэтажке, носила поношенную одежду, питалась полуфабрикатами.
Но эта гостиница так влияет на меня, что я редко ощущаю себя самой собой. Когда работаю, я как будто играю определенную роль, становлюсь кем-то другим. К сожалению, работа у меня временная, и скоро придется уехать к себе. Отъезда я жду со страхом.
Я кладу камешек на место, встаю и подхожу к окну. По шоссе быстро едут машины, и я гадаю, какие из них свернут к гостинице. Шоссе так далеко, что людей в машинах не разглядеть, но все же я порой сижу здесь и смотрю на них. И думаю, что это за люди, зачем они сюда приехали, как вообще живут.
Вот на шоссе показался большой джип. Я подвигаюсь поближе к стеклу. Чувствую: это новые постояльцы. Улыбаюсь, когда оказывается, что я права: машина замедляет ход, а потом сворачивает на дорогу, ведущую к гостинице.
Джип припарковывается на стоянке внизу. Он черный и блестящий. Дорогой. Передние дверцы почти одновременно открываются, и с водительского сиденья поднимается мужчина. Я знаю его имя: Гест. Он брюнет, высокий, но при этом не крупный. Женщина, которая выходит из машины с другой стороны, кажется совсем миниатюрной – во всяком случае, отсюда.
Я тотчас узнаю Петру, и приходится прикусить нижнюю губу, чтоб не расплыться в чересчур широкой улыбке. При этом я все замечаю: одежду, волосы, обувь. И как она осматривается вокруг, выходя из машины, вертит головой во все стороны, разглядывая пейзаж. На ней светлые, с модными прорезями джинсы, подвернутые так, чтоб были заметны загорелые щиколотки. Кеды белоснежные, но какой фирмы, отсюда не видно. Большие черные солнечные очки не дают волосам упасть на лицо, и она кутается в кардиган, как будто ей холодно.
Из машины выходит девчонка и тоже осматривается по сторонам. В реальности Лея выглядит моложе, чем на фотографиях. Может, это из-за того, какая она вся миниатюрная. Ножки-спички в узких легинсах – а кофта с капюшоном ей велика, и кеды довольно громоздкие. С другой стороны машины я замечаю ее брата Ари: светлые волосы блестят на солнце, и даже с такого далекого расстояния видно, какой он красивый.
Лея указывает в воздух, и все они запрокидывают головы. Я смотрю за их взглядами и замечаю орла. Он парит прямо над нами: большой, величественный, но меня интересует в первую очередь не птица, а они.
Вскоре Гест открывает багажник и вынимает большой чемодан. Ари берет рюкзак и идет за отцом к гостинице, а затем оборачивается и что-то говорит матери. Петра смеется, тоже оборачивается и что-то кричит в сторону машины.
Лея морщится и, хотя отсюда плохо видно, явно закатывает глаза. Она прячет телефон в карман кофты. Но вскоре так же быстро вынимает обратно и пристально смотрит на экран. Кажется, на какой-то миг она просто застывает. Просто смотрит на телефон, затем быстро озирается, словно опасаясь, что за ней следят. Чего она боится?